эволюцию, только в несколько другом порядке. Они рождали уродства в противовес емировой руде. Пока её концентрация была мала, возникли новые расы: вормлинги и крысолюды.

Зачищать локации от гигантских крыс и червей оказалось проще простого. Зоны без руды пытались сохранить баланс и видоизменяли людей под нужный тип монстров, но не до конца, так как емирова руда тормозила это воздействие с годами. Так и получилось, что новые расы имели тот же разум, но иную физиологию.

Вместе с тем были и другие зоны, что рождали самых разнообразных монстров. Многочисленность первых двух рас не дала разрастись остальным — их просто уничтожали, пока отбросы не стали скрещиваться друг с другом, порождая каждый раз мутантов. Вот и получилась своеобразная раса-франкенштейн из всего подряд. Жутчайший коктейль генов.

Сначала никому не давали возможность возвратиться в Андервуд, но года шли и оазисы с емировой рудой разрослись до состояния, когда можно безопасно туда въезжать.

Поразмыслив, власти дали зелёный свет вормлингам и крысолюдам, выделив тем земли, в обмен на благоустроенные пещеры.

Отбросы же долго заслуживали право въехать обратно — их стали использовать для колонизации и дальше. Зачем подвергать риску нормальное население, когда есть специально выведенный под это вид?

Сейчас Ник шёл мимо вычурных домов с кучей всякого хлама в палисадниках. В одном были белокаменные обосранные летучими мышами статуи, в другом фигурки слизней из дерева, среди них возвышался царь слизней с короной на башке. Каждый двор уникален и отовсюду сочилось непристойное богатство.

— Чача, привет, — Ник перестал рассматривать порнографическую инсталляцию из гирлянды и повернулся к Саймону. Похоже, встретил знакомого отброса. Простите, Крайнего.

— Саймон, ча. Здравствуй, друг, — огромный ездовой варан размером с внедорожник притормозил рядом с ними, а его хозяин махал сверху.

На спине у животного крепилась кибитка с откидной крышей, там шумела пёстрая компания девушек с причудами в физиологии. Из наименее отталкивающего — дамочка с такой же шерстью как у сенсея, только с кошачьими ушами и хвостом. Её глаза отчётливо светились, когда она смотрела вниз.

Чача как заправский пожарный съехал по лестнице на землю, держась за поручни. У мужика был огромный подбородок, словно он жертва слоновьей болезни. Из-за этого его голова всегда была наклонена, а глаза и брови вздёрнуты. Морщины ото лба тянулись складками до самой лысины. Рост едва до метра дотягивал, но руки мощные и волосатые — он их специально всем демонстрировал, закатывая рукава.

— Такой ты ящер, с*ка, куда пропал, ча? — хлопнув по ладони, как заправский рэпер, сказал Саймону Чача.

— Занят был, — отмахнулся тренер.

— Ой, да знаю всё. Валялся целыми днями, да пацанов напрягал… а это кто, ча, новенький?

— Я Ник, — они пожали друг другу руки, для этого пришлось чуть наклониться, но Чача не спешил отпускать ладонь и рассматривал лицо.

— Ты что-то хотел сказать? — спросил он.

— Нет.

— Может, про мой рост?

— Да мне как-то срать на него, — сдерживаясь, чтобы не отвесить этому идиоту леща, сказал Ник. У мужика явно комплексы, впрочем, как и у сенсея.

— Тебе на меня срать? — угрожающе спросил Чача.

— Пока нет, но если не отпустишь руку, я сделаю тебя на десять сантиметров ниже, — начал выходить из себя Ник.

— Так, тихо-тихо, — вяло влез Саймон. — Ник, он так шутит. Всё. А ты отстань, — обратился он к коротышке и разорвал рукопожатие. — Совсем мозги скурил? Это мой ученик.

— Без обид, Ник, ча. Ты хороший парень, — улыбнулся Чача.

— А ты, похоже, не очень.

— А ты давно трахался? Чего такой резкий? Могу подогнать девочку на любой вкус: низкие, высокие, худые, толстые… — он скабрезно подмигнул Саймону. — Есть тут один охотник до…

— Колбасы из тебя не выйдет, но на сосиску хватит, — предупредил Саймон разговорившегося коротышку.

— Ну, ты и жути навёл, ча. Извращенец… — карикатурно громким шёпотом сказал последнее слово карлик, за что получил лёгкий тычок ножнами от сенсея.

Ник впервые видел, чтобы с Саймоном кто-то так панибратски обращался, потому удивлённо посматривал то на тренера, то на Ганса. Парнишка отрицательно покачал головой, советуя не развивать эту тему.

Гарем с красотками наверху покатил дальше, а Чача проводил их элитный стрипклуб, где один только хрусталь бокалов стоил экоинов сто за штуку. Внутри тоже была развешана растительная гирлянда, шесты деревянные и вся отделка на удивление из качественного дерева.

Саймон и Чача куда-то ушли, а им сказали сидеть в зале и не отсвечивать.

— Зачем мы тут? — спросил он у Ганса.

— Мы пушечное мясо, — сглатывая слюну от зрелища танцующей трёхгрудой красотки, сказал собеседник.

— Не понял?

— Ну, у сенсея тут куча врагов, наша задача просто не дать на него навалится всем скопом.

Они сидели за столиком возле двери, за которой исчез их оголодавший по продажной любви сенсей.

— А что он не поделил с Крайними? И с которыми из? — не переставал он расспрашивать Ганса.

Собственно больше ничего и не оставалось — местные дамы были не в его вкусе, Ник как то больше по человечицам… людицам… тьфу ты, по нормальным женщинам, короче.

— Ты серьёзно? Тебе Глока было недостаточно в качестве примера? Он же псих, — покачивая головой в такт музыке, ответил Ганс. А в прошлый раз говорил, что тренер добрый.

Балабол.

В клубе была полутемень, но так и должно быть в подобных заведениях. Подиумы везде инсталлированы дорогими камнями и золотом (которое тут не так высоко ценилось, кстати). У каждого столика была круговая ширма, которую при желании можно было занавесить для приватного танца или глубоких бесед.

Заведение огромное и девочки сновали туда-сюда. Если честно, бесил тот факт, что они занимались вот такой ерундой. На что он вообще тратит свою жизнь? Ник было разозлился, но вспомнил, что раньше не больно-то парился об этом. Всё-таки последние события хоть чем-то отличались от бесконечной череды блевотных андервудских будней.

— Ганс, — он одёрнул парня, похоже, тому стало повеселей, как опохмелился.

— Хорошо, увидишь таких с башкой как у птиц с клювом — это сразу наши гости.

Ник смотрел на четырёх парней подходивших под это описание. Они как раз шли в сторону двери, где преисполнялся их сенсей. Чёрт. Только пришли же — как они так быстро узнали?

— Ты имеешь в виду этих? — показал он пальцем, на громил в малиновых пиджаках, прям как бандюки в девяностых.

Их бошки действительно напоминали птичьи: шея вся в перьях, вместо носа изогнутый клюв, но рот человеческий. Один из них и вовсе как сова ворочал ей на сто восемьдесят градусов, осматривая практически немигающими глазами столики.

Одеты богато, на пальцах кольца со здоровенными печатками, лакированные туфли из саламандровой кожи. У всех очки ночного видения