еще два месяца, в течение которых у него всего пару раз возникала мысль об индийской гарантии.

Бородин вызывал его реже, чем раньше, и разговаривал суше, чем обычно. Влад снова переживал и отчаянно пытался исправить ситуацию. Срочно требовалась красивая сделка, чтобы продемонстрировать, что он действительно чего-то стоит. И тут, как нельзя кстати, ему улыбнулась удача. Позвонил знакомый юрист из крупной компании и предложил встретиться.

– В общем, такое дело, Владислав, – сразу перешел к сути знакомый, – есть у нас интересный проект. Мы недавно со скрипом подписали соглашение с твоими бывшими коллегами. Но отлагательные условия выполнять не спешим…

– Со скрипом? – заинтересовался Влад.

– Твоя бывшая жена выкатила нам такую комиссию, что у нашего генерального, когда подписывал, руки тряслись.

– Она может, – помрачнел Павловский. Обсуждать Марианну с посторонними ему не хотелось. – Ну а я тут при чем?

– Если будешь готов подвинуться по цене, генеральный дал добро на перевод сделки в ваш банк. Документацию они проработали, дальше вы и сами справитесь.

– Согласен! – Влад, словно со стороны, услышал свой охрипший голос, и его потные пальцы вцепились в покрытый ледяной испариной стакан воды. – Бумаги у тебя с собой?

«Ну что, Марианна… – он представил бесстрастное лицо бывшей жены, каким оно становилось в последнее время при встрече с ним, и, осознав, что даже в воображении стыдится смотреть ей в глаза, внезапно разозлился на свою мягкотелость: – Извини, но такова жизнь инвестбанкира! Или ты, или тебя!»

В тот же день он прорвался к Бородину и, доложив о проекте, получил высочайшее соизволение на то, чтобы продолжить работу. С клиентом договорились, что они пока потянут время, не вызывая лишних подозрений у его бывших коллег, а он все подготовит к сделке.

Несколько раз за день Влад вспоминал Марианну и непроизвольно морщился. Если выйдет перехватить сделку, от тяжелого разговора не уйти. Он убеждал себя, что, окажись сейчас Марианна на его месте, она не испытывала бы никаких угрызений совести, но на душе все равно было муторно.

Павловский долго сидел в офисе, бездумно перелистывая пачки компьютерных распечаток. Когда водитель привез его домой, часы показывали за полночь.

Влад щелкнул брелоком сигнализации и прошел через пустой темный гараж в прихожую, нащупал выключатель. Вытер кулаком заслезившиеся от яркого света глаза и остановился, зацепившись взглядом за свое отражение зеркале. И тут же память, словно навязчивый продавец в обувном магазине, метнулась к нему, торопливо открывая коробку ненужных воспоминаний.

«У тебя классический римский нос! – сказала Марианна, подходя со спины и обнимая Павловского за шею, когда он вечером брился в ванной номера для молодоженов. – Смотри, какая изящная горбинка! – она, поддразнивая, провела указательным пальцем по переносице Влада. – И вообще, тебе не говорили, что ты похож на римского сенатора?»

«Осторожно, испачкаешься!» – ответил он, стараясь не встречаться в зеркале с ее обожающим взглядом и радуясь, что липкая пена прячет покрасневшие щеки. К счастью, юная жена не заметила растерянности Влада, да и потом так и не узнала его пусть и не великую, но все же тайну.

За красивый нос и нормальные уши пришлось заплатить. Пластическая хирургия – вещь недешевая. Но для Влада, только начинавшего покорять столицу, это стало одной из первых инвестиций в самого себя. Денег не хватало, денег было жаль, но он не сомневался, что в светлом будущем римский профиль принесет гораздо больше дивидендов, чем нос картошкой и слегка оттопыренные уши, бесплатно доставшиеся от родителей. Так и вышло, но все равно в этом было нечто стыдное для мужского самолюбия.

Поначалу, когда дело еще только шло к свадьбе, Влад с содроганием представлял, как отец будет долго и язвительно обсуждать при Марианне изменения в сыновьей внешности, но не случилось. Свекр с невесткой так и не встретились.

Пять лет назад на свадьбу никто из родных не приехал, хотя он лично отправил всем приглашения, отпечатанные на дорогой бумаге с золотым тиснением. Сестра не смогла из-за детей, а мать собиралась, но в последний момент подскочило давление, положили в больницу. Было неловко перед новыми родственниками, но все оказалось не так страшно. Марианна в то время его действительно обожала, кроме него ей никто был не нужен. Ее родители наверняка озадачились вызывающим отсутствием гостей со стороны жениха, но, как истинные кадровые дипломаты, ничем не выдали своего удивления.

Влад, когда собрался жениться, думал, что уже кое-чего добился в жизни, и всерьез рассчитывал произвести впечатление на родных. Заставить их признать, что были не правы. Но они не приехали, и он обиделся так, как ни на кого и никогда не обижался. Ни с того ни с сего, неожиданно даже для самого себя, решил сменить нелепую отцовскую фамилию на фамилию жены.

А что? Звучит куда лучше, чем его собственная, девчоночья, из-за которой его вечно дразнили в школе. Молодая жена, которая была на восемь лет младше, чем он, обрадовалась. Ей казалось, он делает это ради нее, и Влад, конечно, жену не разубеждал. В самом деле, не говорить же девчонке, что ему, взрослому мужику за тридцать, просто захотелось начать жизнь с чистого листа и забыть обо всех подростковых страхах и комплексах…

Родные его и раньше не слишком беспокоили. С отцом и старшим братом он перестал общаться с тех пор, как уехал в Москву поступать в институт. Отъезд сопровождался грандиозным скандалом, о котором он не любил вспоминать. С тех пор прошло двадцать лет, а отец его так и не простил.

Мать, которая и заварила всю эту кашу, долго пыталась убедить мужа сменить гнев на милость, но затем смирилась и только вздыхала в трубку телефона, когда изредка звонила Владу на работу. Брата Влад побаивался не меньше, чем отца. Нрав у подполковника ВДВ в отставке, прошедшего все горячие точки, был не сахар. Сестра поначалу заезжала в гости, когда он еще жил в студенческом общежитии, но потом муж, дети… Павловский еще с института привык, что семьи у него, в общем-то, и нет. После развода все вернулось на круги своя…

Павловский, тяжело опираясь на перила, стал подниматься по широкой дубовой лестнице на второй этаж. Несколько ступенек нехорошо заскрипели под его весом, и Влад с досадой вспомнил, что так и не вызвал мастера, чтобы их починить. Он добрался до кабинета и рухнул в кожаное кресло.

Пора было спать, но ноги отчего-то принесли его в кабинет, где в ящике письменного стола лежала фотография Марианны. Когда-то она стояла у него в офисе, на старой работе, и в первые дни после их разрыва уцелела по чистой случайности.

Влад сгоряча хотел ее порвать, но помешала массивная железная рамка. Мысль о том, чтобы выбросить фотографию вместе с рамкой в