Даже детей могут считать опасными, если они особенные. В 2007 году социолог Бернис Пескосолидо и ее коллеги опубликовали результаты исследования, призванного изучить отношение к детям с психическими отклонениями[96]. В эксперименте участвовали 1152 человека, которых просили оценить степень опасности детей, исходя из коротких рассказов о них. Обнаружилось, что «ребенка с депрессией будут считать в два раза опаснее для окружающих и в десять раз опаснее для самого себя», чем детей с другими проблемами со здоровьем. Исследователи также наблюдали схожую картину для детей с синдромом дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ): «По сравнению с ребенком, у которого “порой бывают проблемы”, ребенок с СДВГ воспринимался почти в два раза опаснее для окружающих и для себя». Дети с депрессией и СДВГ кажутся людям опасными.

Но оправданно ли это? Действительно ли они опаснее других?

«Невинно выглядящие, но на самом деле опасные дети» — это обычный сюжет для триллеров и видеоигр. Один из первых ужастиков, который я посмотрела (и я была для него слишком мала), рассказывал о том, как группа детей завладела городом, контролируя мысли его жителей. Это были мстительные дети-садисты. Но не все упирается в художественный вымысел. СМИ также поднимают вопрос о психическом здоровье детей, которые отыгрывают свои фантазии, особенно тех, кто совершает общественно опасные действия. А что более опасного для общества может совершить агрессивный ребенок, чем расстрел одноклассников?

Попытки понять убийства в школах спровоцировали досужие домыслы со стороны общества, отчаянно пытающегося объяснить себе, как невинные детки могут быть столь испорчены в таком юном возрасте. Это также побудило крупные институты провести подробные изыскания. Одной из инициатив стало глубокое исследование Марка Мура и его коллег, частично спонсированное Национальным исследовательским советом США. Главный вывод этой масштабной работы: «Серьезные проблемы в сфере психического здоровья, включая шизофрению, клиническую депрессию и личностные расстройства, были выявлены у большинства стрелков после стрельбы, причем все они были мальчиками»[97].

Ученые также заключили, что присутствовал набор и других факторов, но ни один из них не представлялся особенно критичным. «Взрослые не включали большинство стрелков в группу высокого риска и не ожидали поведения подобного рода». Хотя родители и учителя были рядом, они не воспринимали этих детей как опасных, несмотря на ужасающие действия, которые те в итоге совершили.

Хотя школьная стрельба случается слишком часто, особенно в США, статистически это редкое событие. Поэтому его трудно изучать, и сложно понять, что именно привело детей к таким страшным решениям. Но, судя по результатам исследований, едва ли психическая болезнь сама по себе может стать причиной таких срывов; скорее, виной сложное сочетание факторов. В их число входят социальная изоляция, травля, недостаток родительской поддержки, злоупотребление алкоголем и наркотиками, легкий доступ к огнестрельному оружию.

Итак, приняв во внимание этот факт, давайте вернемся к главному вопросу: действительно ли мы отстраняемся от психически больных, потому что интуитивно чувствуем подлинную опасность? Что ж, ответ будет: «Все сложно». Джулия Совисло и ее коллеги высказывают следующее мнение: «Эти впечатления предвзяты: невзирая на то, что потенциальный риск насилия все же существует, он мал, и большинство людей с психическими болезнями не совершают насильственных действий»[98]. Даже если мы примем во внимание совсем незначительный риск и удвоим и даже утроим его, все равно получим очень низкий показатель.

Что это значит? Прежде всего многое зависит от поставленного диагноза. В 2014 году Джиллиан Петерсон вместе с коллегами провела исследование, посвященное психически больным нарушителям. Из его результатов следовало, что из 429 рассмотренных преступлений 4% были напрямую связаны с психозом (включая симптомы шизофрении), 3% — с депрессией и 10% — с биполярным расстройством[99]. Это значит, что корреляция между психическим расстройством и преступлением существует лишь в контексте очень небольшого набора диагнозов, а именно шизофрении, депрессии и биполярного расстройства.

Авторы заключают: «Психиатрические симптомы слабо связаны с преступным поведением». Похоже, что, даже если человек душевно болен и у него наблюдаются самые «рискованные» симптомы, он очень редко проявляет агрессию только из-за них. Напротив, зачастую те же самые обстоятельства, которые в целом провоцируют насилие в обществе, оказывают влияние и на психически больных людей.

Так откуда же берется связь между преступлением и психической болезнью? Похоже, она вызвана другими факторами: алкогольной и наркотической зависимостями. Человек с шизофренией или депрессией чаще, чем среднестатистический, склонен принимать наркотики или злоупотреблять алкоголем. Например, согласно исследованию 2015 года Рагнара Несвога и его коллег, злоупотребление психоактивными веществами было диагностировано у 25,1% людей с шизофренией, 20,1% людей с биполярным расстройством и 10,9% людей с депрессией[100]. Специалисты выявили, что «пациенты с шизофренией, биполярным расстройством и депрессией в десять раз больше подвержены риску злоупотребления ПАВ (психоактивными веществами) по сравнению с людьми из общей популяции». Употребление алкоголя и наркотиков в таких обстоятельствах может быть попыткой самолечения или бегства от тяжелых симптомов болезни, а порой результатом неверных решений плохо функционирующего мозга.

И вот тут мы получаем связь: психическая болезнь — это фактор риска злоупотребления ПАВ, который, в свою очередь, повышает риск насилия. По результатам системного обзора научной литературы, посвященной шизофрении и насилию (опубликован в 2009 году Синой Фазелем и его коллегами), «шизофрения и другие психотические расстройства ассоциируют с насилием и насильственными преступлениями, особенно с убийством. Однако в большинстве случаях риск опосредован коморбидными[101] расстройствами, вызванными употреблением психоактивных веществ»[102]. Иными словами, почти всегда повышенный риск возникает, когда человек, больной шизофренией, выпивает или принимает наркотики. Более того, риск повышается у любого человека, который выпивает или принимает наркотики: «Риск таких пациентов с коморбидностью схож с риском при злоупотреблении ПАВ без психотических расстройств». Похоже, ключевым звеном тут является именно злоупотребление ПАВ, а не непосредственно психическое заболевание. Психическое расстройство само по себе — плохой показатель насильственных тенденций.