class="empty-line"/>

Пожалуй, самым мощным пропагандистским шагом нацистов в самом начале войны была речь, произнесённая Адольфом Гитлером через несколько часов после нападения на Польшу.

Гитлер выступил перед рейхстагом 1 сентября 1939 года. По сути, речь представляла собой публичное объявление войны Польше и объяснение немецкому народу и всему миру причин этого нападения, оправдание агрессии. Именно со времени произнесения в Кролль-опере этой речи историки отсчитывают начало Второй мировой войны.

Вот некоторые выдержки из речи Адольфа Гитлера:

— Как всегда, я пытался мирным путём добиться пересмотра, изменения этого невыносимого положения. Это — ложь, когда мир говорит, что мы хотим добиться перемен силой.

— В разговоре с польскими государственными деятелями я обсуждал идеи, с которыми вы знакомы по моей последней речи в рейхстаге.

— Нет на свете ничего более скромного и лояльного, чем мои предложения. <…> Эти предложения были отвергнуты. Мало того, что ответом сначала была мобилизация, но потом и усиление террора и давления на наших соотечественников…

— …если Германское Правительство и его фюрер терпеливо бы сносили такое обращение с Германией, то заслуживали бы лишь исчезновения с политической сцены. Однако не прав окажется тот, кто станет расценивать мою любовь к миру и моё терпение как слабость или даже трусость.

— Прошедшей ночью польские солдаты впервые учинили стрельбу на нашей территории. До 5.45 утра мы отвечали огнём, теперь бомбам мы противопоставим бомбы.

— …я не буду воевать против женщин и детей. Я приказал, чтобы мои воздушные силы ограничились атаками на военные цели.

В своей речи Гитлер впервые официально объявил о заключении 23 августа 1939 года с Советским Союзом договора о ненападении:

— …я более не вижу ни одной причины для противостояния между нами. Это мнение разделяют обе наши стороны. Любое противостояние между нашими народами было бы выгодно другим. Поэтому мы решили заключить договор, который навсегда устраняет возможность какого-либо конфликта.

— Россия и Германия боролись друг против друга в Первую мировую войну. Такого не случится снова.

В воззвании фюрера к немецким солдатам говорилось: «Польское государство отказалось от мирного урегулирования конфликта, как это предлагал сделать я, и взялось за оружие.. <…> Чтобы прекратить это безумие, у меня нет другого выхода, кроме как отныне и впредь силе противопоставить силу».

Верховное командование Германии в своём обращении практически повторило слова Гитлера: «Солдаты немецкой армии! После того как все другие средства потерпели неудачу — решение должно принимать оружие».

Немцы от младого до старого плакали от радости — наконец длившиеся годами унижения немцев на территории Польши прекратятся, они будут освобождены и воссоединятся со своей родиной. Поляки же будут жестоко наказаны.

На следующее утро британские радиостанции объявили о начале новой войны в Европе, обвинив Германию в неспровоцированной агрессии, а уже вечером на берлинских улицах и площадях закричали репродукторы: «Что делали эти продажные английские и американские подпевалы еврейских толстосумов, когда поляки долгие годы унижали немцев, запрещали им разговаривать на родном языке, лишали их работы, насиловали и убивали. Они молчали всё это время. Так пусть заткнутся и сейчас, когда наконец победоносная германская армия обрушила на подлых поляков свой меч возмездия».

После начала войны нацистская пропаганда перестроилась, перейдя на военные рельсы. С этого момента самым важным стало освещение действий немецкой армии, её боевого духа и поддержки населением «освободительной миссии» вермахта.

Польские военные описывались в пропагандистских статьях как плохо вооружённые неграмотные крестьяне, не способные противостоять современной немецкой армии, которых гонят на смерть националисты-фанатики.

Появился миф о том, что якобы польские кавалеристы в отчаянии бросались с саблями на германские танки.

Миф возник из фразы Хайнца Гудериана об атаке польской кавалерии с использованием холодного оружия на немецкие танки в бою под Кроянтами, в котором 18-й полк Поморских уланов полковника Казимежа Масталежа атаковал 2-й моторизованный батальон 76-го моторизованного полка 20-й моторизованной дивизии вермахта. При этом Гудериан не насмехался над польскими кавалеристами, а восторгался их героизмом. Атака кавалеристов нарушила ход немецкого наступления, сбила его темп и дезорганизовала на некоторое время управление войсками.

По словам Гудериана, эта атака оказала на немецких солдат сильное психологическое воздействие: «… я увидел несколько человек в шлемах. Это были люди из моего штаба. Они устанавливали противотанковую пушку на огневой позиции. На мой вопрос, зачем они это делают, я получил ответ, что польская кавалерия начала наступление и может появиться здесь каждую минуту…»

На следующий день после боя итальянские корреспонденты, находившиеся в районе боевых действий, написали о том, что «польские кавалеристы бросались с саблями на танки», чего, разумеется, не было в действительности. Германские газетчики тут же подхватили утку и растиражировали в немецких изданиях.

Несколько дней итальянская и немецкая пресса насмехалась над поляками, описывая как «уланы рубили саблями танки, полагая, что они сделаны из бумаги». Вот только солдатам вермахта в тот день было совершенно не до смеха, они были напуганы и готовы оставить боевые позиции.

Польская кавалерия сражалась в конном строю, но использовала тактику пехоты. На вооружении польской кавалерии были не только сабли, но и карабины, пулемёты, пушки калибра 35 и 75 мм, противотанковые и зенитные орудия калибра 40 мм и противотанковые ружья. Кавалерия быстрым галопом мчалась к месту боя, потом спешивалась и вела бой как обычные пехотинцы.

В 1941 году нацистские киношники снимут на потеху немецким обывателям пропагандистский фильм, где польские уланы атакуют с саблями танки.

Пропаганда, не дожидаясь окончания военных действий, дважды объявила победу вермахта над польской армией, утверждая, что Польша не оказала должного сопротивления и быстро сдалась

На деле же вермахт, превосходя Войско Польское по всем основным военным параметрам, получил сильный и совершенно неожиданный отпор. Вермахт потерял в боях 17 тысяч убитыми и 30 тысяч ранеными, более двухсот танков и двухсот самолётов, около сотни орудий.

Многие немецкие генералы, участвовавшие в польской военной кампании 1939 года, после войны будут вспоминать, что храбрость польских военных, вызывала восхищение у немцев. По признанию тех же генералов, причиной военного поражения поляков была исключительно техническая и организационная отсталость армии, но никак не отсутствие боевого духа. Как раз боевого духа в польской армии хватало с избытком.

Действия германских войск нацистская пропаганда освещала исключительно с целью подчеркнуть высокие моральные качества немецких солдат и офицеров:

— Солдаты вермахта не воюют с гражданским населением, они его защищают, кормят гражданских из своих полевых кухонь, делятся скудным армейским пайком и помогают восстановить разрушенные жилища.

— Польские военные начинают понимать, что их используют в своих целях польские паны, в угоду коварным английским плутократам и массово сдаются в плен.

Гитлер признавался Гёббельсу сразу после майского совещания с генералами, что успех войны с Польшей возможен только в том случае, если Запад останется вне игры.

В конце августа 1939 года фюрер не сомневался, что западные союзники отдадут Польшу и не вступят в конфронтацию с Рейхом. После же объявления союзниками войны Германии Гитлер всё ещё надеялся заключить перемирие и новый «мюнхенский договор».

Опасность вступления Великобритании и Франции в войну и чем это может закончиться понимали не только в рейхсканцелярии и генштабе

Известие об объявлении 3 сентября войны Англией и Францией вначале сильно напугало простых обывателей, среди которых находились весьма здравомыслящие люди, понимавшие, что на горизонте явственно вырисовывается перспектива войны Германии на два фронта, которая стала кошмаром для политиков и генералов четверть века назад и привела к сокрушительному разгрому в Первую мировую войну. По стране пополз страх, подогреваемый различными слухами.

Стали говорить о возможном нападении Советского Союза и об опасности вступления в войну страны, обладающей гигантской экономической мощью — США.

Немцы немного успокоились лишь когда из военных сводок первых дней войны стало ясно, что