- Но что мне делать, если вот отсюда не могу его выжечь? - прижала я кулак к груди.

- Позволить Тагиру выдрать с мясом воспоминания о нем. Попробовать впустить в сердце мужика, который сходит по тебе с ума. И в конце – концов перестать быть тряпкой,- гаркнула сестра, со всей силы ботнув по многострадальному столу тяжелым бокалом.

- Я не...- начала было я, но договорить не успела. В дверь заколотили с такой силой, что показалось ее просто снесут с петель. Катька соскочила со стула и танцующей походкой отправилась открывать. А я согнулась над наевшимся котенком, словно ища у него ответов на все мои вопросы. Моя сестра конечно права. Но заставить сердце биться мог только маг и волшебник Калиостро, мне недоступны такие таинства. А без любви жить с человеком, не честно, даже по отношению к нему.

- Сидишь тут, лясы с этой шлендрой точишь, а между прочим, к нашим детям на улице маньячила пристает,- сначала впился мне мозг противный голос, похожий на бензопилу, а потом в кухне появилась и сама его хозяйка. Сразу стало тесно. Корпулентная соседка Клавка никогда не отличалась тактичностью, и я уже привыкла к ее приходам. – Я в окно увидела, онемела просто. Этих чикатил развелось, как собак нерезаных. Ладно не в плаще хоть, молодой мужик.

- Не похожа ты на немую – то, — хмыкнула Катюха. – Орешь так, что все «чикатилы» в радиусе километра скопытились в судорогах. Если маньяк там, ты какого фига тут. Мать года?

- Ты еще поучи меня, как с извращугами бороться, — оскалилась позолоченной фиксой Клавдия и гордо сообщила,- Пашку я отправила. Он этого лавандового мальчика уработает на раз два.

Я представила не просыхающего Пашку, едва доходящего ростом мне до подмышки и усомнилась в его боеспособности. Быстрым шагом подошла к окну и закусила губу, стараясь не заорать от сковавшего тело ужаса. Пашки там не было. Возле моего сына стоял мужчина, фигуру которого я бы узнала из миллионов.

- Почему лавандового то? – хохотнула моя сестра, не обращая внимание на моё состояние. Катька в маньяков не верит, зато точно знает, что наш мальчик не пойдет ни с кем, пока не услышит кодовое слово, давно нами придуманное. А еще любящая тётушка подарила Васятке свисток, в который он будет дуть в случае опасности. Вот только я не учла опасности другого рода.

- Мне нужно пойти к Ваське,- выдохнула я, сдирая с себя проклятый фартук.

- Что ты супротив супостата то сделаешь? – хмыкнула Клавка, — Даром что арясина. А лавандовый, потому что эти сектанты чертовы все в лавандовых полях фоткаются или в подсолнуховых, с овцой под мышкой.

- Так ты определись, кто на твоё сопливое сокровище покушается, сектанты и маньяки,- веселилась Катька, пока я судорожно соображала, что мне делать дальше. Распахнула окно. Воздуха вдруг стало катастрофически мало. Показалось, что мужчина вдруг стал осязаемым, что уличный ветер донес до меня давно забытый аромат.

- А это не одно и то же, что ли. Чикатилы эти вот из тех лопухов и вылазиют как раз. Помяни моё слово. Пашка то где. Вот паразит.

Андрей Романович Чикатило был один, и он расстрелян в тысяча девятьсот девяносто четвертом году,- просипела я, держась за подоконник, словно утопающий за соломинку.

Они стояли друг напротив друга – Васька большой и Васька маленький. И это выглядело так естественно, так правильно. Два самых главных мужчины моей жизни. И так и должно было быть по жизни. Но не сейчас, не теперь. Даже не заметила, как подошла Катька, тихо, словно кошка. Замерла за моей спиной как призрак.

- Не вздумай. Я сама разберусь,- прошипела она, с такой ненавистью, что у меня по спине прошла волна мурашек.

Нет, Катя, это моя история,- спокойно сказала я, отодвигая в сторону сестру.

Этот первый шаг, дался с трудом. К ногам словно привязали пудовые гири.

- Стой дура, подожди,- в голосе Катьки прозвучало торжество. Я оглянулась. Огромный черный джип въехал во двор. И я почувствовала, как завибрировал воздух вокруг, предвещая катастрофу.

Нет, он не боялся за себя. Угрозы свекра его раздражали, доводили до ярости, но не пугали. Но Светка – милая, нежная предательница. За ее жизнь Василий испугался. Даже при условии, что она находится под защитой всесильного Беросова. Святослав не остановится ни перед чем и ни перед кем. И слов на ветер он не бросает.

Он пришел сегодня сюда попрощаться навсегда. Сел на скамейку и уставился в пустоту, не в силах объяснить себе чего ждет. Наверное еще одного доказательства своей правоты.

- Мяч подай,- крикнул долговязый мальчишка, явный лидер уличной компании, обращаясь к своему приятелю, в котором Василий сразу опознал сына Светланы. Вздрогнул, уставился на яркий мяч, выкатившийся прямо к его ногам, в его прошлом не было таких красивых. Обычные, вечно рваные, черно – белые игрушки. Их даже на день не хватало.  И вот вдруг он странно вернулся, во время полного и безграничного счастья. Провалился в петлю времени.

- Ты чего? Нашел подавальщика.

Маленький мальчишка, насупившись, глянул на противника, сжав кулаки. И Егорову показалось, что он и вправду там, в своем детстве, смотрится в зеркало маминого трельяжа, рассматривая противные веснушки оккупировавшие его нос, с трех ракурсов. И даже этот непослушный вихор его.

- Не бузи, Громушкин,- миролюбиво проговорил долговязый. – Просто мать мне не разрешает к незнакомым дядькам приближаться, а наша команда счет ведет. И ты, кстати, пенальти бить должен. Не забыл?

Нет, он не успел додумать, когда серьезный мальчишка приблизился. Мяч в руках, казался Егорову раскаленным пушечным ядром.

- Дядь, это наш мячик,- твердо сказал ребенок, окатив взглядом серых глаз. Таких же восхитительно – серьезных, как у его матери. – Отдай.

- Вот, держи. Прости, — почему-то смешался всегда уверенный в себе полковник полиции. – Слушай, как тебя зовут?

- Ну, вообще – то мама мне запретила разговаривать с незнакомыми людьми,- серьезно ответил мальчик.

- Я полицейский,- удостоверение в нагрудном кармане пришлось кстати.- Собираю информацию. Как зовут тебя?

- Васька,- простодушно ответил ребенок протянув для приветствия ладошку. По – мужски, как положено. Кто его научил этому? Беросов?   Егорову показалось, что его перевернуло вниз головой и со всей силы приложило об потрескавшийся асфальт. Это ведь Тагир смотрит с ЕГО сыном футбол по телевизору, играет в шахматы вечерами. А потом укладывает в кровать и идет к Светке. И от этого так душно, что хочется вздернуться. Но теперь даже эта малость ему недоступна. Покончить с собой, узнав, что в этом мире есть его продолжение – верх глупости. Просто преступление. - Ой, точнее Василий Васильевич Громушкин. Вы же должны в протокол записать. Я видел в фильме. Полицейские крутые. А пистолет есть у вас?

- Мы с тобой тезки. Я тоже Василий,- одеревеневшими губами попытался улыбнуться. Вышло плохо. -А у папы твоего есть пистолет? – тихо спросил Егоров. Горло сдавило, в голове казалось прямо сейчас разорвется мозг. Надо же, просить пацана сдать родного, пусть и не по крови человека. Верх подлости. Только бы не ответил. Он так не хотел.