Я слушаю сестру и кажется проваливаюсь в глубочайшую пропасть. Не верю. Я не верю, что мой ласковый и любящий Егоров вот так хладнокровно мог пытаться уничтожить свое продолжение. Не мог мальчишка, певший под окном серенады стать в одночасье зверем. Не верю. Не могу. Слезы прокладывают огненные дорожки на моих щеках.

- Готово, хозяйка,- голос рабочего выводит меня из оцепенения.

- Я что – то должна? – спрашиваю, лихорадочно подсчитывая оставшуюся в кошельке наличность. Зарплату то я на новом месте еще не получала.

- Распишитесь вот тут и тут,- тычет ручкой в строчки парень. Я ставлю автографы на автомате, все еще пытаясь осмыслить слова сестры. И чертова кровать так странно смотрится в давно не ремонтированной комнате.

- Ма, смотри,- радостный голос сына отвлекает от дурных мыслей.- Дядя Тагир сказал, что на этом матрасе как на батуте можно прыгать. Гляди.

Я смотрю на весело скачущего мальчишку. Господи, спасибо, что помог мне его сохранить тогда. Это было просто чудом. И сейчас я его никому не отдам. Даже если для этого мне придется собственными руками уничтожить человека, ставшего моим фетишем, моей  болью и моим вечным проклятьем.

- Мам, идем вместе прыгать, это весело.

- В другой раз, сынок,- смеюсь, представив, как буду биться головой об потолок, если как радостный щенок начну прыгать на дорогущем матрасе.

- Свет, я останусь с Васяткой до вечера,- улыбается Катюшка,- у меня выходной сегодня. Мы с ним к маме съездим, я обещала привезти ей внука.

- Ты снова ей навязала Ваську? – грустно спрашиваю. Мама не любит Васятку, и он ей совсем не интересен. Он ей напоминает о прошлом, которое все мы до сих пор гоним из памяти всеми силами. И я стараюсь свести их общение к минимуму. Дети чувствуют нелюбовь, и их это очень ранит. Но уберечь ребенка от разочарований невозможно. Он познает жизнь такой, какая она есть.

- Она должна общаться с внуком,- в голосе Кати сталь.

- Она ничего не должна,- вздыхаю. Продолжать разговор бессмысленно. Да и не получится. Требовательный звонок несется по квартире, дробью разбиваясь о стены. Распахиваю дверь и мне кажется, что проваливаюсь в адскую бездну. И нет спасения от чувства бессилия.

- Ты? – только одно слово вылетает из горла, повисает в сгустившемся воздухе.

******

С утра у нее все валилось из рук. Суп Тамара Игоревна пересолила, не спас даже волшебный мешочек с рисом. Сердце давило, и мятная таблетка под языком не давала ни иллюзии спокойствия, да ничего не давала. Грудь снова кольнуло. Так. Дочь кормить нечем, она и так после очередной химии почти ничего не ест, стала прозрачной.

Ночью. Машенька звонила ночью. Кричала, и она поняла, что девочка в истерике. Ее сноха, всегда беззаботная, как птичка в этот раз была в ярости. Васька пропал. И она знала, где ее сын. Материнское сердце не обманешь. Он у этой... Чертов идиот, ну зачем он рушит свою жизнь, которую она сама построила для своего любимого сына? Выгрызла, выдрала вместе с душой. Нет. Тамара не жалела о сделанном. И выродка Светкиного ей было не жаль. Обидно только, что не получилось выкорчевать проросшее семя, живучей оказалась кровь ее сына, пророс он что ли в эту суку? Мальчишка родился.

Что бы Васька видел, живя с этой арясиной? Что бы они все видели? Нет. Не жалела. Только вот злобный червячок грыз мозг, и все чаще и чаще стали посещать мысли, а за чьи грехи так тяжело болеет ее дочь, ее Маринка? Она то не считала, что поступила неправильно. Она мать, а значит обязана устроить жизнь своих детей. Зря что ли ломалась на двух работах, чтобы все у ее сна и дчери было не хуже, чем у других. А может и лучше. Теперь пришла пора собирать райские яблоки. Все правильно.

Тамара Игоревна прошлась по кухне. Она этой квартирой гордилась. Василий сделал ремонт, полностью обновил мебель. У Мариночки тоже есть все, даже кровать специальная, для лежачих больных, сиделка три раза в неделю приходит. Есть все.

«Кроме счастья» - снова ожил проклятый «червячок»

Дверной звонок, казалось, отразился от всех отремонтированных стен квартиры. Тамара вздрогнула, но не от неожиданности, а от предчувствия неизбежного.

Ваську она увидела не сразу. Ее сын, ее гордость валялся на полу, грязный, как дворовый пес. Она не сразу узнала в этом бродяге свое выпестованное чадо - будущего генерала Егорова.

«Значит не у мрази этой» - мелькнула в голове практичная мысль.

- Что ты себе позволяешь, Василий Егоров?- лед в ее голосе звенел.

Он привык. Все детство она мать говорила с ним именно так. «Ты должен быть лучшим, ты должен быть сильным, ты должен быть отличником»

Должен, должен, должен. А на деле он должен только той, что сейчас в объятиях врага. Он должен ей годы жизни, он должен... Всю свою чертову жизнь.

- Что, не нравлюсь, мамуля?- ухмыльнулся, едва разлепив сукровичные губы. Во рту поселилась горечь от  выкуренной пачки сигарет и дешевой водки, купленной в какой – то забегаловке. Хотелось нажраться в сопли. Не получалось. Бушующий в крови адреналин выжигал все, вместе с остатками самоуважения. Он вспоминал морду Беросова, перекошенную от ярости и понимал его. Тагир дрался за своих любимых. Делал то, что ему было недоступно. И Егоров завидовал. Впервые в жизни завидовал бандиту.

- Поднимайся и в ванную,- приказала мать. Брезгливо поморщившись.

- Ты знала? Вы все знали, что у меня есть сын,- прохрипел Василий, — мам, за что? Почему. Он же кровь твоя. Что ты натворила? Что вы  все сделали с моей жизнью?

- Прекращай пьяный базар,- поморщилась мать.- Машенька звонила, с ума сходит. Приводи себя в порядок и иди домой. У меня нет внук. И не было. А очень хочется. Возвращайся в семью и не дергайся.

-Да пошли вы. И ты, и Машенька и чертов Святослав, — заиграл желваками Василий.

Вот сейчас Тамаре по-настоящему стало страшно. Этот идиот сломает жизни им всем, и ради кого? Дешевой шлюшки и ублюдка. Мелкого, белобрысого выродка, так похожего на...

- Да кем бы ты был, сойдись с этой тварью? – прошипела мать.- Если бы не я, ты протирал бы сейчас штаны в дешевом районном участке, с жидкими звездочками на погонах.

- Да, а потом шел бы домой к любимой женщине, играл бы с сыном, водил его в кино. Ел бы домашний ужин, а не доставку из дорогой рыгаловки. И был бы счастлив. Ты слышишь меня?

- Эгоист. Марина спит, а могла бы уже лежать на кладбище. Святослав ...

- Почему ты мне написала тогда, что Светка "вильнула хвостом", как ты там ее назвала «Твоя шлюшка»? А я поверил. Как можно не верить матери? Только ты забыла сообщить, что пузо на нос у Светки лезет от меня, а нет от выдуманного мужика. Ты написала, что она связалась с каким - то бандитом. С кем? Кто подвозил ее тогда? Черт, ты мне так красочно все расписала, фотографии прислала. Я верил тебе. Ты ведь убила меня тогда. Ты, а не она.  А я эгоист? Смешно.