Так, в раздумьях, она вошла в кабинет, покачала головой, глядя на стол Аодхана. Тот явно предпочитал сюда не забредать — вся столешница и несколько объемных коробок, стоящих прямо на полу, завалены были письмами и вестниками. Она устроилась на своем рабочем месте и занялась составлением кратких отчетов и собственной корреспонденцией.

— Все, Мэбхн, четверть часа я в полном твоем распоряжении, — Целитель вошел в кабинет и остановился напротив девушки, слегка упершись рукой в поверхность своего стола. — Как дела на границе?

— В целом, неплохо… но..

«Как ты?» — «В порядке, не волнуйся», — взгляды их вели свой собственный диалог.

— Но…?

— На обратном пути, знаете ли, чуть не подвернула ногу, — Мэб пыталась, как могла, говорить с печалью в голосе, но тот не слушался, да и улыбка предательски не хотела прятаться. В итоге вышло, что девушка хвастается, а не жалуется. — Вот, поспешила показаться вам, Ваше Целительское Величество.

Брови его иронично взлетели вверх.

«Даже так?» — «Именно».

— Ну что ж, Королевство не простит мне халатности, — произнес Аодхан, лаконичными, отточенными за годы движениями, закатывая рукава, а в следующую минуту подошел и замер у ее ног, преклонив колено. — Предъявляйте страдалицу… Правая, левая? — в глазах его плескалась такая ласковая насмешка, что Стражница совсем развеселилась.

— Правая, — заявила она и уверенно скинула туфельку с левой.

«Мэбхн, допрыгаешься» — «Прыг, прыг. прыг» — «Вот как? Тогда потом не жалуйся».

Ловкие пальцы прошлись по ее стопе, словно, разминаясь, брали пробные аккорды; легко, но вдумчиво проверили на всякий случай голеностоп, а потом вернулись обратно и принялись исполнять хитрую сольную партию, то нажимая на нужные точки, то поглаживая, то массируя. И ей пришлось прикусить губу, чтобы не охнуть.

— Давайте я пока вам расскажу что-нибудь, — господин Ибдхард завел между тем непринужденную болтовню, не обращая внимания на подобную реакцию. — Вот, например, вчера ваш подопечный и, по совместительству, мой так называемый друг эйяр Ариллиан изволил прислать вашему покорному слуге занимательную открытку с изображением огромной змеи и сидящего перед ней в прострации рыжего тушканчика. Подпись, которой все это безобразие сопровождалось, я даже цитировать не буду, сами догадаетесь. Он думает, это очень смешно. Самое замечательное в этом всем, что Ллойд далеко не один такой оригинал. У меня уже есть целая коллекция изображений и статуэток всяческих пресмыкающихся. И, надо полагать, чтобы еще больше ее разнообразить, сюда приполз папенька. Пока, по счастью, не в саму академию, но наверняка уже бродит где-нибудь в окрестностях Сампхала. Как они мне все надоели..

Выдержки Мэб хватило ненадолго. Она то кусала губы, то постанывала от удовольствия, то хихикала от щекотки. И лишь наливавшиеся серебром серые глаза мужчины говорили о том, что ее поведение не остается незамеченным. Наконец она не вытерпела и наклонилась, пытаясь убрать с его лба непослушную медную прядь, но он неожиданно отстранился, покачал головой и улыбнулся коварно

— Увы, Ваше Величество, пока вы являетесь моим пациентом, мы с вами не можем позволить себе никаких вольностей. Другую ножку?

Разочарование, отразившееся на ее лице, сделало его улыбку совершенно возмутительной.

«Как же я скучал..» — «И я..»

— Ваша очередь что-нибудь мне рассказывать..

— У меня к вам… к тебе… будет одна просьба… которая вряд ли… Да что ж это такое-то!

«А я предупреждал…»

— Я весь внимание..

–.. вряд ли тебе понравится.

Обреченный вздох.

— Тогда сразу «да». Хотя я и уверен, что не раз об этом пожалею.

— Но ты даже не спросил, о чем речь..

— Зато я знаю тебя достаточно, чтобы понять: если ты о чем-то просишь, значит, это действительно важно. И слишком тебя люблю, чтобы в чем-то тебе отказать.

Она замерла, пораженная этим признанием. Он же усмехнулся только

— Ой, да брось, Мэбхн, это уже ни для кого не секрет.

«И я тоже… тебя..» — «Я знаю».

— Так о чем же ты хотела меня попросить? — поинтересовался Аодхан, выпрямившись, когда оздоровительные процедуры были закончены.

— Поехать со мной к границе, — она еще какое-то время сидела босиком, ощущая небывалую легкость в ногах, хоть ты на облаках танцуй. — Кочевники согласны вести переговоры только с кровными родственниками.

— Хмм… я полагаю, вдоль границ их можно отыскать немало, — сильно довольным подобными перспективами он явно не выглядел.

— Да, но у меня есть такое ощущение, что там нужен именно ты. Понимаешь, они словно пытаются что-то найти на нашей территории, но безуспешно. Что именно — не сознаются, но постепенно случаи набегов смещаются к юго-западу, как раз к началу твоих земель.

На этом месте Целитель поморщился. С досадой тряхнул волосами, размышляя о чем-то, подошел к своему столу, наугад захватил пачку писем с его поверхности и развернулся к Мэб.

— Когда все это началось?

— После того, как..

«… мы умерли?» — «Обрели бессмертие.» — «И друг друга?» — «И друг друга».

— … развеялся Туман.

— Тогда ты, скорее всего, права, Мэбхн… И когда нужно выезжать? — Аодхан рассеянно пробегал взглядом по надписям на конвертах, то и дело кидая неинтересные ему послания в корзину для бумаг, пока в руках его не остался один светло-лиловый прямоугольник. Его он, посомневавшись, отложил на край стола. И принялся за новую пачку.

— Когда ты сможешь? Лучше не затягивать, мы тоже несем потери, небольшие, но… — она помолчала.

Все и так было понятно. Каждый погибший или раненый — чей-то брат, сын, отец.

— Дай мне пару дней. Их должно хватить, чтобы и дела передать, и папеньку спровадить.

— Ты решил все-таки с ним встретиться?

— Вроде того… Надоело думать, из какого куста он опять выпрыгнет, — еще один конверт — точная копия первого — был отложен. Целитель повертел оба послания в руках, затем небрежно смахнул их в ящик рабочего стола, взглянул на хронометр и слегка нахмурился.

— Все Мэбхн, остальное вечером, — заторопился он, — у нас сейчас ответственные испытания, а я, кажется, уже опоздал… И пожалуйста, постарайся больше ничего не подвернуть. Это было бы весьма огорчительно.

Домой Аодхан пришел на закате. Она хотела было спросить о чем-то, но все мысли тут же улетучились от серебристой поволоки в его взгляде и проникновенно-настойчивого «Потом, Мэбхн».

— Что «потом»?

— Все — потом.

И время словно сошло с ума, то ускоряясь так, что все ощущения сливались в единый жаркий поток, то застывая на миг, чтобы оставить в памяти шелест скользящей по телу одежды, золотые отблески солнца на смуглой коже, мягкость темно-рыжих волос, струящихся сквозь пальцы; его обжигающий, как раскаленный ветер пустыни, шепот «Не закрывай глаза», собственные отражения на дне серых мерцающих