На столе лежала ярко сверкнувшая в солнечном луче золотая пластинка с филигранным рисунком: лукавая, с нотой грусти улыбка парня, непринужденно парящего над бездной в лихо заломленном шутовском колпаке.

– Нам с Милли попадались рассуждения Скильда относительно Священного Джокера, – негромко проговорил Уго, пока мы не отрывая глаз смотрели на чудесный аркан. – Скильд считал, что именно Джокер должен быть первым из двадцати двух арканов, а не нулевым, как в большинстве колод. Он утверждал, что Джокер – тот тип чудака, священного безумца, который своим безумным бесстрашием достигает немыслимых высот.

Уго на мгновение прикрыл глаза, пытаясь поточнее припомнить цитату.

– «Безумство в тандеме с силой рисует траекторию немыслимых полетов. Потому мой Джокер великолепно парит над бездной и учит нас ничего никогда не бояться. Страх является концом свободы».

Комиссар, понемногу приходя в себя, протянул к аркану руку.

– Вы позволите?

Он осторожно взял золотую пластину и развернулся к окну, чтобы внимательно рассмотреть рисунок.

– Боже мой, какое совершенство! – выдохнул он. – Теперь я понимаю, почему был убит Себастьян Пилциг. Низкие души пойдут на любое преступление, лишь бы завладеть подобным чудом.

– Перед вами потрясающий пример ниелло, – каюсь, в тот момент я решил блеснуть эрудицией, припомнив мини-лекцию Люси. – Ниелло – это рисунок чернью на золоте; мастер, вырезав его, заполняет углубления серебром.

– Потрясающе!

Комиссар вновь восхищенно покачал головой и осторожно вернул пластинку на стол.

После этого он обвел нас суровым взглядом.

– Разумеется, данный аркан мы конфискуем на время следствия. Но, насколько я понял, имеется еще двадцать один аркан – также из золота, выполненные в той же технике. Именно за ними идет сейчас охота, и на настоящий момент убиты уже двое. Кстати, мсье Муар, – тут он развернулся ко мне, – для соблюдения законности вам следует пройти процедуру опознания убитого Фламандца. Нам необходимо ваше официальное заявление о том, что именно он столь неожиданно сунул вам в руки золотой аркан.

Комиссар хлопнул ладонью по столу.

– Итак, официальный протокол ваших показаний мы оформим завтра, как и показания всех остальных свидетелей. Сейчас я отпускаю вас, мсье Мюрре, с просьбой прийти вместе с вашей супругой в управление завтра, ровно в девять…

Он слегка поклонился Уго, пожав на прощание ему руку, после чего, скроив суровую мину, развернулся ко мне.

– А вас, мсье Муар, я приглашаю на процедуру опознания в морг – это в двух шагах от управления. Вы не возражаете?

Последнюю фразу комиссар сказал чисто из вежливости – разумеется, я не возражал. А кто бы возражал на моем месте?

В течение следующих полутора часов мы с комиссаром прогулялись до морга, где я без труда опознал своего «дарителя», после чего вернулись в управление и неспешно оформили все необходимые бумаги опознания заодно с моими показаниями о том, как золотой аркан попал мне в руки.

Между тем рабочий день подошел к концу, и комиссар вместе со мной вышел из здания управления. Пройдя несколько метров до своего припаркованного автомобиля, он остановился:

– Мсье Муар, – почти ласково проговорил он, щурясь на вечернем солнышке, – воспользуюсь случаем, чтобы отметить: вся ваша компания – вы, мадемуазель Манье и мадемуазель Мистроне – кажется мне очень подозрительной. Согласитесь, ведь, если бы не смелое заявление профессора Мунка, вы так и не сообщили бы полиции все известные вам факты по жестокому преступлению. Полагаю, вы просто поспешили бы вернуться в Париж, совершив тем самым преступление.

Он неодобрительно покачал головой, выразительно вздохнув.

– Что касается золотого аркана, то и здесь – та же самая ситуация. Вы первым делом поспешили припрятать его в собственном магазине. Затрудняюсь предположить, что было бы, если бы супруги Мюрре, обнаружив тайник, не приняли решения сдать аркан полиции.

Он резко поднял руку, не давая мне и слова сказать в свою защиту.

– Разумеется, теперь вы будете утверждать, что ничего плохого не замышляли, что не были ни в чем уверены и не знали, что делать. Между тем вам следовало сразу же направиться в полицию, чтобы отдать ценный аркан – причину убийства.

– Согласен, я виноват, но…

И вновь он не дал мне договорить.

– Повторяю: наше счастье, что в дело вмешались достойные граждане Бельгии Уго и Милли Мюрре, а также профессор Питер Мунк! Благодаря им теперь мы знаем, в каком направлении вести следствие.

Я постарался улыбнуться комиссару улыбкой праведника.

– Комиссар, я прекрасно понимаю вашу позицию и сам, окажись на вашем месте…

Комиссар заложил руки за спину.

– Даже не пытайтесь оказаться на моем месте, мсье Муар! Мне приходилось сталкиваться с умниками, пытавшимися играть в сыщиков и своими играми серьезно осложнившими нашу работу. Не советую вам заниматься не своим делом! Это моя просьба. В случае если вы меня не послушаетесь, мы примем меры, учтите это!

С этими словами безупречный комиссар, небрежно мне кивнув, распахнул дверцу своего автомобиля, уселся за руль и был таков.

Предупрежден – значит вооружен. Я еще немного постоял на ласковом солнышке, стараясь успокоиться, внушая себе любовь ко всему миру и к полицейскому управлению Брюсселя в частности; потом гордо усмехнулся и направил свои стопы в сторону отеля.

Но до гостиницы я не успел добраться – стоило мне сделать первые шаги, как раздался телефонный звонок. Звонил чертовски довольный и радостный Леха.

– Слушай сюда, – бодро проговорил он. – Где ты сейчас находишься?

– Возле полицейского управ…

Я даже не успел договорить слово до конца, как журналюга еще более радостно меня прервал:

– Отлично! Стой там и жди меня. Лечу!

И в моем ухе загудели гудки. Вот так: то бродишь по городу, не зная, чем себя занять, а то едва поспеваешь с одной встречи на другую. Я взглянул на часы и, заложив руки за спину, принялся прогуливаться вдоль цветника с буйно цветущей геранью, лениво щурясь на закатном солнце, поглядывая на проносившиеся мимо автомобили.

Итак, сегодняшний день – сплошные сенсации. Сначала профессор Мунк неожиданно оказал мне большую услугу, поведав журналистам и о трудах рыцарей ордена, и о бесследно пропавших золотых арканах; тут же, следом за сенсационной пресс-конференцией, добрый славный Уго снял груз с моей души, признавшись в похищении аркана и решении передать его полиции. Венец дня – допрос в полиции и вежливое объявление войны комиссаром Мюссо. Но и на этом череда событий не прекращается – теперь, в седьмом часу вечера, ко мне летит с неведомой целью друг Леха. И притом что-то подсказывает мне…