в данный момент Платона это не особо волновало. Он уклонился от очередного удара в голову и ответил собственным ударом. Его кулаки уже пульсировали от боли, но он продолжал сражаться.

У этого парня была особая черта, которая была частью его характера и инстинкта. С детства Платон понял, что только те, кто занимает вершину, заслуживают похвалы. Он вырос в Москве, в строгой и традиционной семье, где ценилась конкуренция и власть.

Несмотря на это, он оставался нормальным парнем. Только мысль о конкуренции навсегда укрепилась в его голове. Из-за чего он всегда стремился быть первым — в учебе, на соревнованиях, в боевых искусствах, даже в кружке для лепки из глины. Он обязан был быть лучшим.

«Конечно! А в чём тогда смысл участвовать?»

«Чтобы на меня восхищённо смотрели и завидовали!»

В результате, этот принцип так глубоко укоренился в его сознании, что каждый вызов он воспринимал как что-то личное. Естественно, такой образ жизни дал ему прекрасную способность общения с людьми. Можно сказать, что этот метод оправдывал себя на практике.

У него было много друзей, включая Виктора, который всегда беспокоился о нём. В этой битве сила была единственно важной вещью. Но что мог продемонстрировать один человек? Несмотря на свою физическую подготовку, Платон осознавал, что здесь по сути все равны по силе.

И когда они все находились на этой площади, Платон почувствовал себя ужасно. Он почувствовал себя мелким. Его желания и амбиции казались ничтожными. Тогда-то и родилась эта идея.

«В большой битве не выиграть в одиночку!»

Такая простая мысль, но она будто прошла через него. Это был как глоток свежего воздуха, мимолётная вспышка вдохновения, которая принесла с собой сладость. Из-за радости в сердце, он не мог больше сдерживать себя и закричал.

— Московские, если мы не объединимся, то мы проиграем! В единстве наша сила!

Он кричал, его глаза горели. И этим светом он привлекал к себе всё больше внимания. Они и раньше держались вместе, но сейчас он вышел лидером и принял на себя эту ношу. Под его командой. Группа из двадцати парней и девушек образовала защитный круг и не позволяла никому приближаться.

— Ищите! Первое место будет нашим!

— Да!

— Вместе мы на всё способны!

Значимость первого места была неоценима. Даже если за него не предполагалась какая-то уникальная награда, это был статус, который доказывал всем, что они — сильнейшие.

Тогда кто-то выкрикнул.

— Вот она, золотая повязка. Она отличается от белой!

— Бери её быстрее. Это точно первое место, — кричал в ответ Платон. Он был так рад, что такая простая мысль изменила всё.

«Да. Первое место будет моим.»

Впрочем, его желанию было не суждено сбыться. Все на площади почувствовали угрозу, включая его. Они повернули голову и увидели, что на них движется невероятное чудовище.

Сердце Платона стучало быстрее, а адреналин пронизывал его вены, когда он осознал эту ужасающую силу. Даже битва вокруг уже не казалась такой пугающей.

— Чтоооо? Что это за мощь⁉

Огромный китайский дракон, будто сотканный из молнии, появился над площадью. Так внезапно и ярко, что даже остановил всю битву. Он был таким детальным, что можно было увидеть каждую чешуйку. Длинное тело, усы и рога. Он взревел, испугав всех:

— Граааахх!

И пролетел прямо по центру, будто у себя дома. Даже когда дракон касался поверхности, оставались глубокие следы, словно его прикосновение оставляло шрамы, сравнимые с порезами от меча.

Все люди вокруг замирали от страха, а кто-то даже в ужасе убегал. Те, немногие, кто отказывался, дракон откидывал назад.

«Кто чёрт возьми обладает такой силой⁈»

* * *

Когда Мартин бросил меч Гордею, тот мгновенно убежал, словно вор, увидевший сокровище. В его голове даже не промелькнула мысль о помощи. Нет, он просто исчез вдали, аж пятки сверкали.

«Давно я не чувствовал это приятное ощущение…»

«Ммм… меч в руках…»

Парня буквально сводило с ума. Он был помешан на мечах. Тем более его «Чувство меча» даровало ему необычную близость. Из-за этого он чувствовал себя голым, если не держал в руках меч.

«Жалко, что это не моё оружие. А так…»

Вдруг Гордей остановился, а затем приложил ухо к мечу. Со стороны он выглядел как сумасшедший, и ему сильно повезло, что все были заняты своими делами и никто не обращал внимания на него.

«Да… Я слышу тебя… Твой разъяренный голос…»

«Ты призываешь меня к битве? Хочешь пролить кровь?»

Парень и сам не знал, почему он вдруг начал слышать этот голос. Ему даже в голову не пришло, что он сошёл с ума. Наоборот, показалось, что он достиг просвещения.

Хотя зная его страсть и специализацию, становится как-то легче, но не намного. Если для Мартина это просто острая палка, которая валяется в комнате и пылится, то для Гордея это друг. Это продолжение его тела.

Из-за этого Гордей часто донимал Мартина. Нет, он не спрашивал напрямую, так как гордость мечника не позволяла брать в руки чужие мечи и, не дай бог, напрямую спрашивать об этом.

«Но у меня же просто не было выбора!»

«Ведь так? Тем более как бы мы ещё тогда встретились?»

«Ты боишься?»

«Не нужно. Мы с тобой хорошо проведём время!»

Чем больше Гордей слушал меч «Селестия», тем безумнее становилось. И было до конца неясно, он всё это воспринимает всерьёз или просто обезумел.

«Да, Мартин сказал, что нужно выбрать любой номер…»

«Но разве первый номер не относится к этой категории?»

Его мысли были довольно убедительными. Только если бы Мартин мог знать их, то ударил бы себя по лицу. Такое мышление было слишком страшным и даже опасным.

Хотя в глубине души Мартин знал, что сам оказывает на друга такое пагубное влияние. Именно нахватавшись от него, он стал более раскованным в жизни и меньше чего-то боялся.

Поэтому не на что было жаловаться, и Гордей много не думал об этом. Гордость и стремление к превосходству уже глубоко проникли ему под кожу.

— Хорошо. Ты же этого хотел. Я услышал твой зов. Я выпущу тебя отсюда! — прошептал Гордей вслух и в этот момент начал применять технику «Зов Рокового Меча».

Эта древняя техника, которая передавалась в семье Матвеевых, содержала в себе множество тайн. Даже Михаил Матвеев, не говоря уже о самом Гордее, не знал всех секретов этой техники.

Серый меч, который не блестел на солнце, начал дрожать. И это не было лишь фантазией парня. Руки Гордея сжались