моему лицу удивление, Оболенский горделиво подкрутил усы.

— Моя харизма творит чудеса. Хотя без золота, пришлось бы тяжелее.

В стороне тихо хмыкнул Прохор, который что-то тихо обсуждал с Захаром. А от дороги в нашу сторону направилась фигура Олега. Застыв рядом, окружил нас барьером и уткнулся в меня взглядом.

— Уверен, что хорошая идея, посылать его одного? Может я всё-таки призраком рядом полечу? Если он не справится или затормозит где-то, сбегут ведь.

Я отрицательно качнул головой.

— Слишком рискованно. Если тебя заметят, то всё с гарантией провалится.

Тот удручённо вздохнул. А Ратибор тихо поинтересовался.

— Ты мне скажи вот, Сиятельство. А зачем им к тем альвам нужно? Нашлось что-то в памяти того оборванца?

Глянув на князя, я повторил предыдущий жест.

— Ничего конкретного. Единственное, что уловил — они рассчитывали отыскать там что-то, могущее дать им силу. Такую, что ситуация разом развернулась бы в их пользу.

Тот протяжно вздохнул. Стоящий же рядом Олег свёл вместе брови.

— Не понимаю. Не один же этот мир такой, с альвами. Наверняка им и другие встречались. Почему вцепились именно в этот?

Вопрос был хорошим. Я бы даже сказал отличным — сам им задавался. Но среди воспоминаний Марка никаких намёков на резоны Вольных не отыскалось.

— Когда разберёмся здесь, отправим разведку. Попробуем что-то выяснить. Возможно среди памяти пленников тоже что-то отыщется.

Ставший богом иномирец, покосился на фигуру поляка, который так и сидел на заснеженном камне и чуть поморщился. Идея доверить всё одинокому смертному, которого я совсем недавно встретил, Олегу явно не нравилась. Но иной подходящей кандидатуры под рукой не было.

Обведя их взглядом, я подвёл итог короткой дискуссии.

— Всё. Пора выдвигаться.

Спустя минуту автомобиль укатил в сторону Любека, увозя с собой Стефана и местного водителя. А мы остались ждать. Неприятное, на самом деле чувство, тут я Олега полностью понимал. Сейчас мы не могли даже наблюдать — после выполнения задачи, поляк должен был подать сигнал. Что тоже будет не так просто. Потому как для этого ему требовалось подобраться к одному из окон дворца. Либо оказаться снаружи.

Тем не менее альтернативы не имелось. Так что Чжень-у замер недвижной фигурой около дороги, Прохор тихо беседовал с Захаром, а Оболенский с невозмутимым видом потягивал что-то крепкое из своей фляжки.

Вот Сандал проявлял возмущение куда активнее — дракона невыносимо раздражало, что мы должны торчать в глубоком тылу и ждать сигнала, которого вполне может и не последовать. Тогда как всю работу приходится выполнять простому смертному.

Мьёльнир, которого тоже раздирали противоречивые чувства, в отличии от своего собрата нашёл чем отвлечься — ёж экспериментировал с созданием артефактов при помощи теневой силы. После поглощения она стала неотъемлемой частью его организма и спутник активно пытался найти ей применение.

Я же вглядывался в небо над городом. И собственным зрением, и глазами Сандала. Если у поляка всё получится, то нельзя пропустить сигнал.

Вернее не так — «когда» у него всё получится. Кодовое слово для экстренного контакта у Стефана было. Вариант доклада для Вольных, на тот случай, если все цели не успеют собраться вместе — тоже. Как и резервный вариант воздействий. Из прусского арсенала мы прихватили не только газовые гранаты. Был ещё один сюрприз, способный подействовать на противника.

Когда в воздухе над центром Любека мелькнула сигнальная ракета, я в первый момент даже не поверил собственным глазам. Разум понимал, что времени прошло не так много — как раз столько, чтобы посланец успел добраться до дворца Владетеля и вступил в разговор. Но иррациональная часть сознания, как её называла Минерва, упрямо твердила, что мы ждём уже целую вечность. И вообще, навсегда застряли около этой заснеженной дороги, обречённые ждать знака от своего разведчика.

Впрочем это не помешало мне взмыть в воздух на заранее подготовленном земляном конструкте. Рядом поднялся Оболенский, ловко запрыгнувший в седло прямо с флягой в руках, а чуть в стороне взлетел Прохор, чей спутник обернулся кем-то вроде небольшого тёмного дракона. Принявший призрачный облик Олег, помчался прямо по земле. Мьёльнир же запрыгнул на спину моего конструкта, устроившись сзади.

Первым около дворца Владетеля Любека оказался Сандал. С яростным рыком врезался в поднятые на полную мощность щиты. Щедро потянул из меня силу, чего уже давно не делал — барьеры резиденции лидера Ганзы оказались не так просты. Тем не менее подобного натиска они не выдержали — лопнули. Да настолько звонко, что звуковая ударная волна прокатилась по всем окрестным кварталам, вынося стёкла, сбивая с ног редких прохожих и заставляя скулить собак.

Мы появились как раз к тому моменту, как дракон обнаружил Стефана. Бедняга стоял в небольшой комнате, выставив перед собой руку с ножом и затравленно разглядывая окруживших его охранников из числа Одарённых.

Помещение, до которого он добежал после выполнения задачи, было недалеко от главного входа, так что именно туда я и направил конструкта, попутно потянувшись силой к разумам внешней стражи. Одно касание и те отключились, осев на стылую землю. А я спрыгнул вниз, сразу же устремившись внутрь.

Ратибор так утруждать себя не стал — влетел в проход прямо на своём призрачном жеребце и помчался на нём же дальше. Судя по тому, как опрометью бежали, завидевшие это зрелище ганзейцы, картина для них была знакомая. В голове мелькнула мысль о о том, что с учётом возраста князя, кого-то из местных могли запросто пугать им в детстве.

Сандал материализовался в комнате, между поляком и дворцовой стражей, воины которой моментально попятились назад. Парочка вовсе скользнула в дверной проём, сделав вид, что их тут и не было. Видимо смогла связать такие очевидные факты, как грохот от лопнувших щитов и появление божественного спутника.

Я свернул за угол, где находился вход в помещение и едва ли не столкнулся с самим Владетелем, что быстро мчался вперёд в окружении охраны. А неплохие у него телохранители, надо признать. Двое Великих Мастеров и ещё пятеро, вплотную подобравшихся к этому рангу. Тем не менее против полноценного римского бога, этого маловато.

Скорее всего они тоже это понимали. Вернее, осознали бы, будь время подумать. Но на свою беду, смертные немедленно начала действовать. Ударили боевыми печатями, стремясь сокрушить и раздавить неожиданную угрозу. Я же среагировал соответственно — плеснул силой, вскрывая их кольчуги и забирая жизни.

Плавя мраморные плиты, слева от меня затормозил конь Оболенского. Сам тот лишь разочарованно хмыкнул.

— Всё, как всегда, Сиятельство. Ты как первый добираешься, так никого в