эту догму едва ли можно назвать типичной для еврейского народа, наделенного, как я полагал, значительным интеллектом, но интеллектом инстинктивно деструктивного рода. Впоследствии я начал осознавать всю мудрость его философии».

По иронии судьбы, почти в то же время, когда создавалась Scuderia, ряд старых итальянских автомобильных компаний погрузился в финансовый кризис, который вытеснит их из бизнеса еще до конца года. Жертвами Великой депрессии станут Ceirano, Itala, Chiribiri и Diatto — предположительно, на автомобиле этой марки Энцо Феррари учился водить.

Десятки других богатых мужчин заключали аналогичные договоренности, чтобы объединить свои усилия в автоспорте, но Scuderia Ferrari была в этом плане уникальна.

КОМАНДА НОСИЛА ИМЯ ФЕРРАРИ, НО НЕ ДРУГИХ ЕГО ПАРТНЕРОВ. ЭНЦО ФЕРРАРИ, ВНЕСЯ МЕНЬШИЙ ВКЛАД С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ФИНАНСОВ, БЫЛ, ОДНАКО, С БОЛЬШИМ ОТРЫВОМ САМЫМ ВАЖНЫМ ЧЛЕНОМ КОМПАНИИ.

То, что братья Каньято, богатые, гордые джентльмены, были готовы подчиняться такому простолюдину, как Энцо Феррари, в такой престижной сфере бизнеса есть показатель того, что его влияние на успех всего предприятия было критически важным. «Свадебный букет» был брошен Альфредо Каньято — его поставили президентом Scuderia, но при этом он строго подчинялся Феррари. Более того, повесив свое имя на двери компании, Феррари укрепился в убеждении, что станет первым среди равных, независимо от того, какие расколы и разногласия в будущем подорвут партнерство.

Дополнительное финансирование поступило из трех разных внешних источников. Первым стали спонсорские соглашения, наскоро заключенные через посредничество Alfa Romeo (которая обеспечит компанию гоночными автомобилями и запчастями по низким ценам плюс предоставит техническую помощь): с Bosch, немецким производителем систем зажигания; Memini, выпускавшей карбюраторы; Champion, производившим свечи зажигания; Pirelli, итальянским гигантом, выпускавшим автомобильную резину; и Shell. Обеспечили эту поддержку контакты, налаженные лично Феррари, и, по некоторым оценкам, совокупные объемы этой поддержки через несколько лет, когда Scuderia вышла на пик своего могущества, уверенно подбирались к цифре в миллион долларов в год. Вторым источником стало предоставление Scuderia услуг по сервисному обслуживанию гоночных автомобилей дополнительных членов команды, которое позволило конюшне увеличить свой капитал. Компания приглашала богатых спортсменов влиться в свои ряды с заключением соглашения, по условиям которого их гоночные автомобили — «Alfa Romeo», по большей части — подготавливались к соревнованиям и транспортировались на различные трассы, служившие местом проведения гонок. Клиенту оставалось лишь приехать самому, надеть свои защитные очки и повернуть ключ в замке зажигания. Третьим источником по плану должен был стать наем узкого круга лучших гоночных асов с прицелом на то, что они будут соревноваться на крупных дорожных этапах и подъемах в горы Италии, а возможно, и Франции с Германией.

В те времена европейские автогонки могли мало что предложить участникам в плане призовых, только изысканные кубки, трофеи и прочую посуду. По большей части денежные вознаграждения участникам выплачивались из «стартовых денег», которые иногда еще называли «деньгами за выход» — иными словами, крупная команда или известный пилот нанимались организаторами для заезда и тем самым привлекали больше зрителей на гонки, которые, в свою очередь, компенсировали организаторам затраты, покупая входные билеты, заключая концессионные договоры и т. д. В Америке система была совсем другой. Ни о каких «стартовых деньгах» там никто не слышал, гонщикам платили только в соответствии с их финишными результатами по итогам заезда. Для такой команды, как Scuderia Ferrari, потенциальная прибыль от «стартовых денег» была великолепным подспорьем, учитывая тот факт, что новый босс конюшни мог привлечь к гонкам в составе команды нескольких асов с громкими именами, а сотрудничество с Alfa обеспечивало ее возможностью выбирать лучшие машины марки.

Alfa Romeo сотрудничество заинтересовало. Компания переживала трудные времена, так как из-за Депрессии продажи дорогих спортивных автомобилей падали, а кроме того, на менеджмент все сильнее начинали давить фашисты, настаивавшие на переориентации компании на проектирование военной техники. Следовательно, если новообразованная Scuderia будет выступать в роли квазиофициального представителя марки на некоторых избранных гоночных соревнованиях, пока официальная команда завода будет сконцентрирована на международных этапах Гран-при, имидж Alfa Romeo в мире автоспорта удастся поддерживать с меньшими усилиями и затратами. Энцо Феррари был доверенным агентом компании. После почти десяти лет его верного служения интересам фирмы она вполне могла рассчитывать, что он справится с задачей выставить хорошо подготовленные машины и найти для них компетентных гонщиков. Однако новой Scuderia по-прежнему не хватало последнего, важнейшего ингредиента.

Была нужна звезда. Явные любители вроде братьев Каньято и Тадини едва ли могли привлечь крупные суммы «стартовых денег», а самому Феррари — несмотря на ветеранский статус в автогонках — все же не хватало регалий и побед, чтобы поднять доходы конюшни сильно выше минимально необходимого уровня. Тогда на сцену вышел Джузеппе Кампари. Смуглый (его прозвище было Черный), полный болтливый оперный тенор-любитель, взошедший к самым звездным вершинам итальянского автоспорта, открыто выражал свое разочарование соревновательной программой Alfa Romeo, у которой, казалось, начисто отсутствовала какая-то внятная стратегия — она работала бесцельно, урывками. Феррари знал о недовольстве большого человека и предложил ему сделку: водить машины «Scuderia». («Alfa», само собой.)

В обстановке современного автоспорта, где пилоты болидов Гран-при, как правило, испорченные и начисто лишенные юмора технократы, Джузеппе Кампари выделялся бы на общем фоне, как цирковой клоун в церкви. Он был крупным мужчиной, имел, наверное, килограммов двадцать лишнего веса, которые наверняка набрал в порыве очередного приступа обжорства, и пользовался огромной популярностью среди коллег по цеху и публики. Его любовь к опере была настолько серьезной, что в 1920-е его даже приглашал оперный театр Бергамо сыграть Альфредо в «Травиате». Несмотря на все его рвение, голосовые связки Кампари попросту не справлялись с нагрузками; высокие ноты в его исполнении звучали чисто и крепко, тогда как низкие слабо и надрывно. Пока Кампари настойчиво продолжал петь, разгневанный зритель, сидевший в зале, поднялся и громко озвучил ему предложение незамедлительно вернуться на гоночный трек. Кампари услышал жалобу недовольного человека, прервался посреди песни и обернулся к толпе. «Когда я гоняюсь, мне говорят, что я должен петь. Когда я пою, мне советуют возвращаться к гонкам. Так что же мне делать?»

Феррари и сам любил с восторгом рассказывать байки о Кампари, и вспоминал, что во время практики перед второй гонкой Mille Miglia в 1928 году они на пару стремительно преодолевали перевал Ратикоза в Апеннинах, как вдруг Феррари почувствовал, что в лицо ему брызжет какая-то теплая жидкость. Он повернулся к Кампари, объявил, что шланг системы охлаждения лопнул, и предложил немедленно остановиться. Кампари проигнорировал его слова и продолжил гнать вперед. Потом Феррари заметил, что загадочная жидкость вытекает из штанины комбинезона Кампари. Пока они, словно ямщики на повозке, входили в пыльный поворот, Феррари указал Кампари на проблему.

Тот