в акции «Голосуй или проиграешь» стало очень показательным для многих рок-музыкантов. После этих выборов герой рассказа Николай Дмитриевич стал очень остро воспринимать несправедливость всего происходящего, что большинство принимало как должное. Стало наступать время реализма. Он понял, что десятилетие политического азарта было на самом деле временем пустоты и блуждания, временем отстранения от настоящего. Временем тотального обмана. Герой «увидел, что за это десятилетие совершенно не занимался тем, что считал с юности делом жизни».

Это общее место того времени: не только обычная рутина, рядовые жизненные обстоятельства размалывают жизнь человека на мелочи, но в первую очередь раскрывшаяся воронка пустоты, торжество несправедливости.

Молодой человек с отличными, но нереализованными задатками футболиста попадает на «черную лестницу», где пьет горькую, тоскует, набравшись, надеется что-то еще изменить, но время ушло («На черной лестнице»). Другие спускаются в «душный подвальчик» – тошниловку «Второе дыхание», воспринимаемую как могила, и строят там суицидальные планы («Жить, жить…»). «Грань пропасти» для этих молодых людей – угроза сокращения с работы, где они «вдруг стали лишними».

Мир новых реалий агрессивен, он втягивает в себя людей, а потом исторгает. Если герой рассказа «Тоже история» потратил впустую десять лет жизни на политические сублимации, то персонаж рассказа «Жить, жить…» пребывает практически в рабстве у этих реалий: «Пять лет учился на специалиста по рекламе, пятнадцать лет проработал, и хорошо отработал». Говорили, что за рекламой – будущее, и в это будущее «по инерции, по общему плану» ринулся герой. Теперь же он отработанный материал с одной перспективой – в петлю. Потеря работы равносильна попаданию в небытие, вечным мучениям. Избавление от них, причащение «блаженной пустоте», возможно через самоубийство, ведь всё в этом мире «фигня», в том числе жена, дети, родители. Суицид – логический конец порабощения пустотным миром «новых реалий». Его Сенчин описал еще в раннем рассказе «В новых реалиях». В них у человека происходит отторжение от всего, в том числе от себя, от близких, от самой жизни. В них он натыкается на тупик, внушающий ему, что нет выхода. Жизнь катилась по пологому склону сама собой и закатилась в экзистенциальную душную и нечистую рюмочную, где либо открывается второе дыхание – либо могила. Такая вот современная достоевщина. Что тут скажешь: шанс был дан каждому. «Русская рулетка» решает всё.

Девяностые детерминировали, форматировали жизнь и будущее человека, погружали его в яму, из которой невозможно было выбраться: «Тяжелое начало девяностых Лена, тогда девочка десяти-двенадцати лет, часто переживала в памяти. Тогда голод, казалось, бродил совсем рядом с их домом и готов был ворваться. Папу сократили, он искал новое место, мама часто плакала; варили пшеничную кашу, от которой потом пекла изжога, ходили на Коломенский мясокомбинат за дешевой “некондицией”; вечера были тяжелые и тревожные, а утра нервные, почти злые. Собирая Лену в школу, мама умоляюще говорила: “Поешь там хорошо, ясно? На ужин не знаю что будет”. И тогда, наверное, в те дни, Лена и решила всерьез стать продавщицей. Но ела совсем немного – и в детстве, и сейчас к пище не испытывала жадности. Ей нравилось ощущение, что вокруг вдоволь продуктов. Они были самой надежной вещью, самой верной защитой» («Пусть этот вечер не останется…»).

Новые реалии кого-то ломали, изменяли до неузнаваемости, кого-то вообще выбрасывали за борт жизни. Они сломали успешную прежде жизнь героя того же рассказа-миниатюры «В новых реалиях» – замначальника цеха Егорова. Они, «новые реалии», нахлынули, как системный сбой в ровной и предсказуемой жизни Николая Михайловича Елтышева, когда он «проспал» и не вписался в них. С этого момента стала развертываться трагедия семьи, которая была выкорчевана с корнем.

Приход этих «новых реалий» показан и в рассказе «Дядя Вася», вошедшем в сборник «Напрямик». Странный огромный старик огородил часть двора колючей проволокой и устроил там «лесок». Ухаживал, неусыпно охранял его с прутиком от любых поползновений. Охранял внутренний лес. На груди у дяди Васи был знак заслуженного работника НКВД. Сенчин описывает эпизод, произошедший в 1985 году, когда ветераны не приняли его в свой круг, сказав, что «не твоя она, победа!». Он ответил, что тоже бил врагов, которых хватало и здесь, и после озвучил свое пророчество: «Вот увидите еще, как они поднимутся, недобитые. Они еще такое устроят! Вспомните!»

Дальше пошло известное: «Всё рушилось и разваливалось. И что-то, словно их чем-то отравили, происходило с людьми». Узнали, что такое «цинк» – цинковый гроб, всё больше становилось похоронных процессий. Пустые магазины, очереди. На улицах города стало небезопасно. Засох «лесок» дяди Васи, изменился и его взгляд на людей: уже не хмурый, а печальный, жалеющий. Пророческие слова дяди Васи автор-рассказчик вспомнил под занавес 1991-го, когда по телевизору смотрел, «как спускают в Кремле флаг СССР». «Тут тоже врагов хватало», которые в спину… «Они еще такое устроят!» – звучали слова хмурого старика. Дядя Вася умер незадолго до того, как спустили флаг. Была целая история вытащить огромное тело этого старика из квартиры, а потом из подъезда.

«Немного позже нам объяснили, что Советский Союз был давно обречен, что социализм является нежизнеспособной формой, что почти все подвиги – миф, великие стройки – блеф… Но кто объяснил? Не те ли враги, с которыми боролся и из-за чего стал презираемым окружающими сумрачный дядя Вася?» – так завершается рассказ.

«Новые реалии» начинаются с предательства, с выверта, с обмана.

Сегодня как завтра

По собственному признанию Романа, его любимая книга – «Лед под ногами», на которую критики обратили крайне мало внимания и которая осталась в тени разговоров по поводу «Елтышевых». Из своей же малой прозы он особо отмечает небольшой рассказ «Сегодня как завтра», написанный в 1997 году, когда уже все иллюзии о духе свободного времени окончательно и бесповоротно развеялись. Годом раньше в стране провально завершилась первая чеченская кампания, прошли президентские выборы с теми самыми «Голосуй или проиграешь!», о которых Роман пишет в книге «Лед под ногами». На следующий год будет знаменитый дефолт – апофеоз кризиса девяностых.

Этот рассказ Сенчина вполне можно назвать зеркалом сложнейшего периода в истории страны. Здесь появляются и производственная тематика, и герой, простой рабочий человек – то есть всё то, о чем сейчас взыскуют многие. Ну и, конечно же, вокруг тотальная ситуация безнадеги, из которой не вырваться. Сегодня как завтра. Время загнало человека в такую ситуацию, или он сам себе ее искусственно создал.

Кстати, еще в повести «Вперед и вверх на севших батарейках» Роман проговорил, что в современной литературе не находит «героев с обычными, распространенными в нормальной жизни профессиями». Это через десять лет о необходимости