Жены офицеров СС претендовали на особое обхождение, часто требовали освободить их от работ по дому, предоставить персональную палату. Словом, никак не желали «уравниваться» с матерями-одиночками вопреки национал-социалистской идее о «народной общности». Руководитель программы Грегор Эбнер ответил на жалобу жены оберфюрера СС Дойшля, что не потерпит никаких привилегированных рожениц, даже если они являются женами высокопоставленных эсэсовцев. Его смелость объяснялась тем, что он еще до руководства первым домом «Лебенсборна» в Штайнхёринге был до 1933 года семейным врачом Гиммлера. На этот пост назначали только проверенных людей — впоследствии Эбнера сменил Макс Зольман, ветеран партии и участник «пивного путча» 1923 года[3].

Всего в немецких домах «Лебенсборна» по состоянию на 31 декабря 1939 года был рожден 1371 ребенок. Эбнер настаивал на том, чтобы такие дети в первую очередь передавались бездетным эсэсовским семьям. Они уже получили в свое время разрешение от рейхсфюрера СС на вступление в брак, теперь они должны были получить разрешение на усыновление ребенка. Он считал оправданным подвигать «эсэсовские пары на подобные жертвы… раз им отказано в радости рождения собственных детей, то по крайней мере они смогут за несколько лет провести бесценную воспитательную работу на пользу подрастающего поколения нашего народа».

Вообще-то офицеры СС не стремились воплощать в жизнь идеи рейхсфюрера. Летом 1938 года Гиммлер выбрал 10 офицеров СС, которые в течение трех месяцев должны были усыновить детей из «Лебенсборна». Девять из десяти отказались выполнить приказ и сразу же подали рапорт об увольнении из СС. В 1939 году в среднем на одну рядовую эсэсовскую семью приходилось 1,1 ребенка, на семьи руководителей СС — 1,5.

Рената некоторое время с матерью, а потом до конца войны одна жила в доме «Лебенсборна». Вряд ли Еккельн хотел, чтобы его жена узнала, что у него есть внебрачный ребенок. Тем более что Рената появилась на свет почти одновременно с очередным его сыном.

«5 мая 1941 года я был вызван к Гиммлеру. Рейхсфюрер СС приказал мне выйти в отпуск, который длился до начала войны с Советским Союзом. Гиммлер сказал мне тогда, что скоро начнется война против Советского Союза и мне будет поручено очень важное задание».

Так Еккельн узнал об операции «Барбаросса». Он счел нужным упомянуть на допросе, что Гиммлер отправил его в отпуск, однако умолчал о том, какими были указания, касающиеся его будущего назначения. Не упомянул он и то, что давались эти указания в присутствии Гейдриха, а это многое могло бы объяснить. Скорее всего, речь шла об «окончательном решении еврейского вопроса».

Если кому-то надо объяснять, что такое «окончательное решение», поясню: этим эвфемизмом обозначалось массовое уничтожение еврейского населения Европы. Правда, точно не известно, действительно ли это выражение с момента своего возникновения имело именно этот смысл и получило ли оно столь широкое употребление в Третьем рейхе, как сейчас принято думать. Симон Визенталь уже в 1980-е годы обратился с письмом к бывшему гитлеровскому министру Альберту Шпееру с вопросом, когда тот впервые это выражение услышал. Шпеер ответил, что ни Гитлер, ни Гиммлер его не употребляли, и сам он услышал его только после войны. В документах оно встречается исключительно редко, мне попалось лишь однажды: в поручении Геринга Гейдриху от 31 июля 1941 года «предоставить план по окончательному решению еврейского вопроса». Ключевая роль в этом плане должна была принадлежать айнзатцгруппам — карательным соединениям, созданным по инициативе Гейдриха для уничтожения на оккупированных территориях «политических врагов рейха» — реальных и потенциальных.

Айнзатцгруппы, следовавшие за вермахтом, в свою очередь, состояли из айнзатцкоманд (иногда это слово переводят как оперативные команды) А, В, С и D, разделивших между собой фронт по географическому принципу. Их окружала полная секретность. Настолько полная, что брат Геринга Альберт, по его словам, впервые узнал о них от рейхсмаршала лишь летом 1942 года.

Согласно утвержденной Гейдрихом инструкции, подлежали уничтожению саботажники, партизаны и пропагандисты, а также враги по должности — партработники высшего и среднего звена и политкомиссары. В отдельную категорию жертв попадали «евреи в партийных и государственных учреждениях». Тем не менее айнзатцкоманды начали убивать всех евреев, невзирая на пол и возраст. Где бы они ни появлялись, с помощью местных информаторов евреи идентифицировались и отправлялись на сборные пункты. Затем их вели или везли на грузовиках к месту казни, где уже были приготовлены траншеи, либо жертвы должны были рыть себе могилы сами. Небольшие поселения евреев уничтожались сразу, в больших городах евреев отделяли от населения и загоняли в гетто. К концу 1941 года айнзатцгруппы отчитались об убийстве миллиона (!) человек, в основном — около 700 тысяч человек — евреев.

Между прочим, подбором кадров для них занимался не кто иной, как Штреккенбах, с мая 1940 года занимавший пост начальника 1-го управления (управление кадров) Главного управления имперской безопасности (РСХА). Послушаем его: «Мне стало известно о подготовке войны против Советского Союза в мае 1941 года, когда я получил задание составить список всех говоривших по-русски сотрудников полиции безопасности и СД. Одновременно мне было сообщено число требуемых оперативных групп».

Штреккенбах не только формировал айнзатцгруппы, но и инструктировал их командиров. На совещании в городе Претце он ознакомил их с привезенной из Берлина инструкцией, определяющей «круг особых задач айнзатцгрупп СС на территориях России». В мае 1941 года в школу пограничной полиции прибыли 2 тысячи человек из СД, гестапо и криминальной полиции. Все прекрасно понимали, по какой разнарядке их туда прислали. Придется убивать. Кого убивать, объяснили: главное — «еврейский вопрос».

На Нюрнбергском процессе группенфюрер СС Отто Олендорф, начальник айнзатцгруппы D, свидетельствовал, что Гиммлер в беседе с ним накануне войны наказывал уничтожать всех евреев — и женщин, и детей. Вспомнил он и то совещание с участием Штреккенбаха.

«Эймен (обвинитель от США): Кто присутствовал на этом совещании?

Олендорф: Начальники оперативных групп и команд и от Главного управления имперской безопасности Штреккенбах, который передал приказы Гейдриха и Гиммлера».

Думаю, Штреккенбах ответственно подошел к отбору и распределению будущих убийц. Брал пример с Гиммлера, который был весьма озабочен вопросом нахождения подходящего исполнителя для каждого задания и так же придирчиво подбирал людей на ключевые посты в полицию и СС. Правда, в своих показаниях задним числом уверял, будто в те дни «считал, что использование полицейских на оккупированных территориях разлагает полицейский аппарат».