— Вроде того. В нашей структуре у служащих биография должна быть кристально чистой: обычно проверяют всех родственников. Так вот, у Кэт никого не осталось.

— Надо же, у меня тоже родители погибли… Я понимаю, что она чувствует.

— Кэт прописана в квартире, которую мы с Владом уже навещали. В общем, все.

— Как все? А увлечения, пристрастия, слабости, недостатки?

— Ни о чем таком не упоминалось. Слишком стерильная биография.

— Где же ее искать?

— Давай начнем сначала и по порядку: съездим в Красково, потом в интернат. Может, нам повезет, и мы что-то узнаем. Дальше будем действовать по обстоятельствам.

— Сегодня поедем?

— Да, сейчас!

— Кушать хочется, — пожаловалась я.

— Заедем в кафе.

Федор был сконцентрирован на деле, а совсем не на мне. Ох…

Мы остановились у небольшого кафе и сели за столиком на улице. Пока ждали заказ, я спросила у Федора.

— Скажи, Федор, в вашей структуре хорошая физическая подготовка?

— Совершенная.

— Я видела Кэт и тебя. Остальные бойцы выглядят так же?

— Некоторые намного круче.

— Как попадают в спецназ?

— Прежде всего, кандидат должен обязательно отслужить в армии. Желательно, чтобы имел высший разряд в каком-нибудь виде спорта: беге, стрельбе, борьбе, и так далее. Некоторых, особо приметных, набирают из любой части. Эти люди должны обладать незаурядными качествами. Потом они сразу же идут служить по контракту или учиться в высших учебных заведениях специального назначения.

— Значит, Кэт служила в армии, где ее заметили и отобрали?

— Да.

— Ты сказал, что должен быть разряд в каком-то виде спорта. У нее был?

— Да, по бегу. Она кандидат в мастера спорта.

— Вот еще одна зацепка. Она же где-то тренировалась. Там о ней тоже можно получить информацию.

— Молодец, Алиса!

«Ну, хотя бы назвал меня по имени, — подумала я, — в нынешних обстоятельствах — верх нежности».

— Бегать в спецназе нужно много и до изнеможения. Знаешь, как я в ванной понял, что ты не Кэт?

Я вопросительно взглянула на Федора: я-то помню, как обиделась на него тогда.

— У тебя ноги не как у лошади, — объяснил он.

— Как это?

— Сразу видно, что ты нормальный человек, а не боец.

— А-а-а, — протянула я, не понимая, гордиться мне своими ногами или наоборот.

— У тебя красивые стройные длинные ноги с изящными икрами и щиколотками, — успокоил он меня.

Мы снова встретились взглядом — и сердце вновь радостно забилось. Что ж я такая слабохарактерная! Стоит ему сказать доброе слово и посмотреть более пристально, как у меня в душе начинают петь птички и летать бабочки!

Смятение, наверное, отразилось на моем лице, потому что Федор успокаивающе погладил меня по руке. Я зарделась как девица.

— Не трогай меня, — рассердилась я, — это мешает мне думать.

— Я поэтому до сих пор и не трогал, — разъяснил он.

А! Вот почему! Значит, это в интересах дела, а не от отвращения ко мне? Я наконец-то успокоилась. Теперь можно спокойно работать!

Нам принесли солянку, шницель, салат и чай. В голове вертелся еще один вопрос, который не хотелось задавать за столом.

— Расскажи еще о ваших тренировках и особенностях. Может, еще что-то появится?

— Ежедневный прессинг для проверки психической устойчивости, задания «на грани» на выносливость и физическое совершенствование. Нас готовили для диверсионной и разведывательной работы в тылу врага. Это не цветочки собирать! Все чувства и импульсы должны быть оголены.

— Но как ты с такими навыками не заподозрил Кэт в неискренности? Не проснулся во время пожара? В общем, повел себя как дилетант!

— Не в бровь, а в глаз, Алиса! Сам себе постоянно задаю этот вопрос. Видимо, расслабился на гражданке. Устал быть начеку. Хотя мне казалось, искоренить заложенное невозможно, так быстро растратить наработанное — уму непостижимо!

— А другие пострадавшие? Они ведь тоже не отреагировали, — подсказала я.

— Хм… Точно. А это такие бойцы! Тем более, что некоторые еще служат.

— Вот и еще один вопрос.

— Это хорошо. Найдя на них ответы, будет легче понять Кэт и найти ее.

Когда мы сели в машину, чтобы ехать в Красково, я задала вопрос, неуместный за столом:

— Помнишь, ты рассказывал, что во время службы в армии посещали морг? И после одного такого визита с Кэт что-то произошло.

— Да, конечно.

— Давно хочу спросить: что необычного было в тот раз?

— Ничего сверхъестественного. Обычные трупы.

— Как они выглядели?

— Ну, прежде всего они были мертвыми, — пошутил Федор.

— Дурачок! — толкнула я его, — Еще что? Мужчины, женщины, от чего умерли, сколько человек?

— Три человека: две женщины, один мужчина, — сообщил Федор.

— И ты так хорошо их запомнил?

— К мертвым телам сложно привыкнуть. Я помню почти всех, кого видел.

— Бедняга! Опиши их!

— Одна была бабушка. Очень старенькая, маленькая, сухонькая.

Да, нелегко слушать такие описания — тем более представлять.

— В общем, симпатичная старушка, — улыбаясь, сказал Федор.

— Смешно тебе?

— Это я чтобы ты не тряслась. Видела бы ты свое испуганное лицо!

— За меня не беспокойся, продолжай!

— Еще женщина неопределенного возраста. Бомжиха. Страшная: нос сломан, множество кровоподтеков, синяя от пьянства, худая, помятая, поэтому старушка на ее фоне была очень милой.

— Ужас! Еще мужчина. Какой он?

— Довольно крепкий. Среднего роста, средних лет. Ничего необычного. Хотя нет! Он откуда-то упал, и у него была сломана шея.

— Это вам так сказали?

— Нет, это было очень заметно: голова была неестественно вывернута. Кто-то из ребят спросил, что с ним случилось.

— И что могло потрясти Кэт?

— Не знаю. Или бомжиха, или мужик. Думаю, старушка особо не могла впечатлить.

— Б-р-р… Мне бы и старушки хватило, — сообщила я.

— Представляю… Ты же натура утонченная.

— Ну тебя! Может, ты ошибаешься, когда думаешь, что Кэт изменилась после морга?

— Знаешь, мы ведь не сразу заметили, что с Кэт стали происходить метаморфозы. Но позднее все парни как один поняли, что до того просмотра покойников с ней все было нормально. Именно там что-то было не как обычно.