Окликая Короля раз, другой, третий, пятый, я охрип, как старый радиоприемник. Ледяной ветер забирался в горло, наполнял легкие и расползался оттуда по всему телу. Так я оказался в полном одиночестве, отрезанный от остатков мира, где еще теплилась человеческая жизнь, двумя скалящимися бетоном и арматурой обрывами. Единственным выходом из этой западни была дыра в потолке, но чтобы дотянуться до нее, мне нужно было стать чуть ли не вдвое выше ростом. Вокруг, как назло, не было ничего, на что можно было бы встать и дотянуться. Я пробовал подпрыгнуть, но в лучшей попытке не достал до крыши на ладонь. А тучи между тем уже отливали красноватым, предвещая скорый закат.

Представив, каково это – остаться ночью над пропастью в маленьком коробке из металла и бетона, по которому когда-то с ревом проносились поезда, я поежился. Ветер продувал обломок метромоста насквозь, грозя или заморозить, или сдуть меня в реку.

Я сел на пол и зашелся свободным смехом безысходности. Не упасть с моста, чтобы замерзнуть насмерть наверху. У судьбы своеобразное чувство юмора.

Короля не было. Я постарался оценить, что неприятнее: думать, что он просто развернулся и ушел, или – что он попытался помочь и сейчас доживает последние минуты внизу, замерзший и искалеченный.

От этих размышлений меня отвлек грохот внезапно хлынувшего с небес дождя вперемешку с редким снегом. Ноги распрямились, а мозг просчитал варианты спасения. Честно говоря, с вариантами было негусто. Можно было еще попытаться допрыгнуть до дыры в крыше и, пожалуй, можно было попытать удачу и спрыгнуть вниз. Если не разбиться о воду, если не сведет мышцы, если хватит сил доплыть… слишком много «если», не говоря уже о радиации и возможном воспалении легких.

Быстро смеркалось. С темнотой нарастал и холод. Теперь он пробирал до костей, замораживал все мысли, кроме одной: согреться.

Внезапно наверху послышался приглушенный топот, а из дыры в потолке появилась похожая на горящую спичку большеротая голова.

– Да ладно! – в сердцах выкрикнул я. – Где ты был?!

Вниз, в нутро моста, скользнула веревка, по которой мне удалось взобраться на крышу. Но меня тут же чуть не снесло ветром в грязные воды Оби. Червовый Король, держа в руке фонарь, рухнул на крышу плашмя и быстро пополз по направлению к «Речному Вокзалу».

Ленку или хоть какие-то ее следы мы, конечно, не нашли, поэтому возвращались к Тузу ни с чем. Я сомневался, что теперь он согласится помочь нам обойти тот клятый туннель, но вдруг удастся его убедить? Предложить что-нибудь взамен. Патроны, оружие, еду, лекарства – да мало ли что. Ведь не может же человек отказаться от жизненно необходимого.

Однако Король моего оптимизма не разделял.

– Человек-то не может, – вздохнул он. – А Туз – запросто.

– И что ты предлагаешь? – кажется, я сказал это слишком резко.

– Ничего, – раздраженно ответил рыжий. – Какое мое дело? Это тебе надо.

Действительно, это мне стоило переживать о том, как договориться с Тузом. Королю-то что? Кажется, он гулял со мной просто для удовольствия. Перегон под лампой дался ему очень легко, даже, я бы сказал, подозрительно легко. Было понятно, что этот желтый взгляд скрывает много тайн.

Дверь под надписью «350 м» была распахнута настежь, и мой спутник, увидев это, насторожился.

– Туз? – позвал он. – Туз, ты здесь?

Никто не отозвался. Король оглянулся на меня, и в этот момент я впервые за все время увидел в его глазах страх.

Дверной проем зиял чернотой. Я осветил комнату фонарем, хотя мне казалось, что здешняя темнота растворит в себе свет. Но нет. Мне удалось рассмотреть стоящую у стены кровать, колченогий стул, несколько пустых металлических полок и стол с оплывшей свечой. Рядом, на полу, валялся разбитый телефон. А на столе, подхваченные туннельным сквозняком, шуршали разорванные на кусочки детские рисунки. Бродяга тихо заскулил.

При виде всего этого Король сдавленно охнул.

– Ты знаешь, Ленка ведь тоже вот так исчезла, только там все еще страшнее было, – процедил он.

– Что ты имеешь в виду? – уточнил я.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но она просто исчезла. Была – и нет.

Я ответил, что в метро люди часто пропадают без следа. Выходят в туннели и не возвращаются.

– Да нет, ты не понял, – рыжий продолжал неподвижными глазами смотреть на опустевшую комнату. – Ленке лет шесть было, когда они поселились здесь. Как-то Туз ушел на станцию, буквально на пару часов, сказав Ленке запереться на все замки. Что она и сделала. А когда Пиковый вернулся, Ленки уже не было. Дверь заперта изнутри, а девочки нет.

– Это как так? – удивился я. – Раз дверь изнутри…

– А вот не знаю! – выпалил Король. – Ленка просто исчезла из запертой комнаты, будто в воздухе растворилась.

Рыжий плотно закрыл дверь в каморку, и мы молча двинулись дальше, назад на «Октябрьскую».

На некоторых участках туннеля мой взгляд отчетливо вычленял слабое голубоватое свечение на стенах. Это было что-то вроде флуоресцентных грибов. Местами они росли достаточно кучно. Проходя мимо одного из таких скоплений, примерно на пятисотом метре, Король остановился и шумно втянул воздух, будто принюхивался к чему-то. Я на всякий случай последовал его примеру, но ничего особенного не заметил. Обычный сырой запах камня, крысиных нор и темноты. Я даже не заметил, как мой товарищ отстал от меня, остановившись рассмотреть стены, понял это, только когда он крикнул мне вслед.

Что именно, я не разобрал. Казалось, темнота глушила все звуки, или они по пути ко мне затерялись под сводчатым потолком.

Но больше всего досаждал шорох. От него закладывало уши, он мешал сосредоточиться и растворял мысли, заставляя слушать только его. И я прислушался.

Шорох расслоился, размножился. К своему ужасу, я понял, что это не просто отзвук случайного туннельного сквозняка, а голоса. Множество голосов, наводнивших туннель, шепчущихся прямо за моей спиной. Совсем близко. В двух шагах от меня.

Они звали, стонали, шептали в уши…

Король подбежал ко мне и схватил за руку, пытаясь увести подальше. Он силился перекричать их, но его голос растворялся в бесконечном шорохе. Кроме того, Король был далеко не единственным, кто стремился утащить меня за собой.

Одновременно с его рукой за мою одежду, шею, волосы, ноги схватились другие. Серые, с отслаивающимися ногтями и гноящимися ранами, торчащими костями и кусками кожи. Как хорошо, что я не видел лиц, провалов разверстых ртов, заполненных остатками выбитых зубов! Но я пойду, куда они скажут.

* * *

Мы появились на манеже под вполне приличные аплодисменты. Зал зашумел, приветствуя нас.

Маэстро, алле! Приветствия публике, пробежать в центр манежа, развернуться, еще раз здравствуйте, уважаемые зрители!