litbaza книги онлайнСовременная прозаЛетний домик с бассейном - Герман Кох

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 74
Перейти на страницу:

Раньше в тот вечер на берегу было вот что: Юлия с Алексом сели за наш столик, следом за ними подбежали Лиза и младший братишка, Томас. Затем подошло остальное семейство Мейер. Ралф, Юдит и пожилая женщина лет семидесяти с небольшим, я видел ее на садовой вечеринке, — мать Юдит. И еще двое. Мужчина, по возрасту изрядно за пятьдесят, с довольно длинными седыми волосами, в которых кое-где виднелись черные пряди; лицо его показалось мне знакомым, хотя я не мог вспомнить откуда. И женщина. Наверно, его подруга, правда минимум лет на двадцать моложе, чем он.

— Вот так сюрприз! — сказал Ралф. Крепко взял за плечи привставшую Каролину и трижды расцеловал в обе щеки.

— Привет! — сказала Юдит. Мы с ней тоже расцеловались. Потом посмотрели друг на друга. Да, я в самом деле приехал, сказали мои глаза. Вижу, ответил ее взгляд.

— Что же вы не предупредили по телефону о своем приезде? — спросил Ралф. — Поужинали бы с нами. Мы днем купили на рынке молочного поросенка. Сущее объедение — молочный поросенок, зажаренный на открытом огне.

Каролина вздернула плечи, посмотрела на меня.

— Да мы только что приехали. И не хотели… мы остановились тут, в кемпинге.

— В кемпинге! — воскликнул Ралф, будто услыхал самую забавную новость за несколько дней. В этот миг седой мужчина шагнул вперед. — O, sorry, — сказал Ралф. — Совершенно забыл вас познакомить. Стэнли, это Марк. Домашний врач. А это его прелестная жена Каролина.

Человек, которого Ралф представил как Стэнли, сначала протянул руку Каролине:

— Стэнли Форбс. — Пожимая руку мне, он повторил только имя: — Стэнли.

Тут я сообразил, откуда мне знакомо его лицо. Стэнли Форбс — имя ненастоящее. Когда лет двадцать пять назад он променял Нидерланды на Соединенные Штаты, его звали иначе. Ян? Ханс? Ханс Янсен? Какое-то заурядное нидерландское имя, которое я с ходу вспомнить не сумел. Первые годы после отъезда никто о нем ничего не слышал, но вскоре затем нидерландский режиссер, называвший себя уже Стэнли Форбсом, сделал себе имя в Голливуде.

— А это подруга Стэнли, — сказал Ралф. — Эмманюель. — Он положил руку девушке на плечо. — Emmanuelle, these are some friends of us from Holland. Marc and Caroline[4].

Сказав, что Эмманюель красавица, я бы не сказал ничего. Она пожала руку Каролине и мне — казалось, руку нам протянули с обложки «Вог». Маленькая, узкая рука, почти как у ребенка. Вблизи я разглядел, что она всего-то лет на пять старше Юлии. Сколько ей? Семнадцать? Восемнадцать? Во всяком случае, не больше двадцати. Я перевел взгляд на лицо седого мужчины. Ошибся я, оценивая ее возраст. Она не на двадцать, а на все сорок лет моложе Стэнли Форбса. Неужто сумела получить роль в его очередном фильме, оказывая ему услуги в постели? Я смотрел в лицо кинорежиссера, которое старше ее на сорок лет. Смотрел на его сорока годами старшее тело, одетое в белые, чуть ли не прозрачные холщовые брюки и такую же белую рубашку. В расстегнутом вороте курчавились густые седые волосы.

В течение нескольких секунд я представлял себе, как это старое тело придвигается к ней. Придвигается к ее телу, кладет руку ей на живот. На пупок. Как его указательный палец обводит вокруг пупка, потом ползет ниже. Запах старого мужского тела под простынями. Чешуйки отмершей кожи. Как она невольно думает о других вещах. Об обещанной роли. Об этом Ханс (?) Янсен (?) мечтал, уезжая из Нидерландов? О юных девушках, которые от восхищения его талантом или в обмен на роль в его фильме готовы будут с ним переспать?

Последней вперед выступила мать Юдит. Пожимая ей руку, я пристально смотрел ей в лицо, но она, кажется, никак не связала меня с телефонным разговором, состоявшимся у нас с нею несколько недель назад.

— Господин Шлоссер… — повторила она мою фамилию, когда дочь представила меня.

— Марк, — сказал я.

Я огляделся по сторонам — не освободился ли столик где-нибудь поблизости, но даже свободных стульев и тех не было. В этот миг парнишка в джинсах принес заказанные блюда.

— О, вы еще не ужинали, — сказал Ралф.

— Можно бы… — начал я. — Наверно, скоро освободится какой-нибудь столик. Или несколько стульев.

— Дадим людям спокойно поесть, — сказала Юдит. — К тому же мама устала. Вы, если хотите, оставайтесь… — продолжала она, обращаясь к Ралфу и Стэнли Форбсу. Потом обернулась к Эмманюель: — If you want to stay… Но мы с мамой, во всяком случае, уходим. I think it’s better for my mother to go home now. She is very tired[5].

Секунду-другую все пребывали в нерешительности. Ралф в свою очередь огляделся вокруг, высматривая свободные столики или стулья. Каролина бросила взгляд на меня, но быстро отвела глаза. Юлия наклонилась к Алексу, сидевшему против нее за столом, что-то ему шепнула. Томас бегал за Лизой по песку. Стэнли Форбс обнял Эмманюель за талию, притянул девушку к себе. Мать Юдит стояла с таким видом, будто все это совершенно ее не касается.

— Вы ведь, наверно, задержитесь здесь на несколько дней? — сказала Юдит. — Приезжайте завтра к нам ужинать.

16

О том, что биологические часы у мужчин идут не совсем так, как у женщин, мы впервые услышали от профессора Аарона Херцла. Стрелки хотя и показывают один и тот же час, но обозначают не одно и то же. «Тут как с обычным временем, — говорил он. — Иногда без четверти семь рано. А иногда и двадцать минут седьмого уже поздно».

Медицинскую биологию, в ту пору еще факультатив, нам читали два часа в неделю. И в аудитории собиралось, как правило, больше студенток, чем студентов. Аарону Херцлу было под шестьдесят, но, когда он обращался непосредственно к студенткам, они всегда краснели и хихикали. В этом смысле профессор Херцл служил живым доказательством своих теорий. Тех самых теорий, которые через несколько лет стали причиной его скандального изгнания из университета.

— То, о чем я сейчас расскажу, вероятно, не доставит моим студенткам большого удовольствия, — сказал он, войдя в аудиторию. — С другой стороны, таковы факты. Ничего не попишешь. Возможно, это несправедливо, однако женщин, которые не протестуют против означенной несправедливости, а умеют с нею примириться, ждет долгая и счастливая жизнь.

По аудитории пробежал приглушенный смешок. Мы, студенты-парни, питали к профессору медицинской биологии особые чувства. Смешанные чувства в первую очередь. Оттого что большинство девушек находили плешивого старикана привлекательным, известные биологические факты оказывались под вопросом. Мы были молоды. И семя у нас было молодое. Вероятность зачать здорового ребенка у молодого семени в восемьсот раз выше, чем у старого, это мы уже знали из курса гинекологии. Тем не менее мы понимали. Понимали, что профессор Аарон Херцл — серьезный соперник. И при девушках рассудок велел нам выставлять профессора в смешном свете, намекать на его безусловно морщинистые, усыпанные старческой гречкой гениталии, но его окружало что-то такое… аура или, лучше сказать, харизматическое излучение, которое заставляло гормональную систему девушек работать вовсю. В ущерб нам.

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 74
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?