Так или иначе, но здесь погибли отличные парни, и липецкие омоновцы все время, пока несли службу на этом месте, ухаживали за памятником и следили за тем, чтобы у подножия креста всегда были свежие полевые цветы.

Сергей обратил внимание, что даже местные машины сбрасывали скорость в этом месте, отдавая дань памяти погибшим воинам. Видимо, их души до сих пор бродили поблизости, ища своих убийц и пытаясь отомстить им.

Вместе с липчанами несли службу омоновцы из подмосковного города Щелково. С этими лихими парнями вместе было спокойно. Щелковский отряд первые две недели ежедневно проводил тактические учения. Алгоритм действий у них был отработан от и до. При нападении на ПВД, отражении боевой атаки — круговая оборона была организована четко, без суеты. Командиром у них был в прошлом боевой офицер-спецназовец майор Галушкин. Майор лично круглосуточно проверял посты. Спать он не давал ни своим, ни чужим.

А по ночам постреливали. Блокпост на дороге каждую ночь подвергался точечному обстрелу. Он был хорошо замаскирован, люди несли службу в средствах бронезащиты. И каждый из них знал свое место. Поэтому обходилось без потерь.

Заместителем командира по тыловому обеспечению в липецком отряде был уже известный нам Игорь Базуев. Игорь считался чемпионом по сбору гуманитарки. Каждый отряд, уезжая в командировку, рассчитывал на свои силы. За пару недель до отъезда назначенный офицер колесил по организациям и предприятиям и просил посильной помощи, или — как говорили в отряде — попрошайничал. Попробуй-ка прокормить пятьдесят молодых дикорастущих организмов в обстановке, приближенной к боевой.

Игорь Базуев был высок ростом, грузен и тучен. Всегда выбритый череп, курносый нос и глаза немного навыкате придавали ему вид бандита с большой дороги. А толстая золотая цепь на шее усиливала впечатление. Игорь всегда представлялся сиротой и везде заводил одну и ту же шарманку: «Там, где трудно и нелегко, где наша работа сопряжена с риском для жизни, — там всегда Липецкий ОМОН».

— Исполняющий обязанности начальника тыла всего областного ОМОНа, — говорил Игорь и делал в воздухе большой круг указательным пальцем, усиливая нагрузку на неокрепшие гражданские умы, как бы показывая — вот я какая фигура. Хотя, надо заметить, что ОМОН в области был и остается по сей день единственным подразделением.

Пустым Игорек не приезжал никогда — отказать ему было невозможно. Но, если по правде, никто не отказывал ребятам, уезжающим на Северный Кавказ. Каждый руководитель помогал, чем мог. Многие из них усаживали омоновцев рядом и требовали рассказов о войне. Здесь Игорь чувствовал себя как рыба в воде. Своими небылицами он доводил людей до слез. И они, растроганные, вытирали их платками.

— Легендарный Липецкий ОМОН восемь раз брал Грозный, — говорил Игорек, — а когда мы уезжали — его опять сдавали. Приходится ехать снова и брать его в девятый раз.

Когда его вызывал к себе на ковер командир и пахло паленым, он говорил ребятам:

— Опять фронтовику руки будут выворачивать, — и, открыв дверь, заходил в кабинет шефа как на эшафот.

Любимыми его выражениями были такие: «Пойдем ноздрями пыль гонять?» или «Хватит в ботве путаться и песок педалями загребать».

Но лучше него разводить боевых товарищей не мог никто. Как-то в Грозном к липчанам приехали гости из Ивановского ОМОНа. Они стояли в десяти километрах южнее на перевале. Игорь, выставляя сок на стол, хитро прищурился:

— Угощайтесь, пацаны, наш сок, липецкий. Видите? Лебедянский!

— Ивановцы, откушав соку, восхищались, а Игорь уже открывал консервные банки с горбушей в собственном соку и продолжал:

— У нас в Лебедяни, это, к слову сказать, райцентр в Липецкой области, яблок столько, что собирать не успевают. А яблони стоят у самой реки. Так вот — яблоки падают в реку, а горбуша их лопает. До пяти метров вырастает. Горбуша тоже наша.

Изумленный капитан из Иваново поднес банку к глазам и улыбнулся:

— Ну и силен ты, братец, разводить. Консервы-то дальневосточные!

Все вместе с Игорем весело рассмеялись. Вечер перестал быть томным.

— Аналогичный случай был в Грязях, — говорил Игорь в самое ухо подвыпившему соседу, сидящему рядом с ним за столом, — корова бежала по взлетной полосе, рога у нее отвалились. А взлететь она так и не взлетела. Понял?

В палатках и других помещениях, где жили бойцы, мышей было столько, что, по словам Сани Журавлева, они ходили толпами с транспарантами: «Долой людей». Они грызли одежду и личные вещи. У Сани Ложкарева эти подлые твари погрызли все деньги. Двадцать стольников — ровно посередине. Пришлось их менять в банке Моздока. Хорошо, девчата попались сердобольные — поменяли купюры.

Сергей начал привозить из каждой поездки кошек, котов и котят. Если взрослые кошки не приживались и на следующий же день исчезали, то маленькие котята оставались полноправными членами коллектива. Так, Сергей подобрал на рынке в Моздоке Лейлу. Маленький трехцветный котенок слонялся под прилавком и шатался от голода. Толстая тетка, торговавшая мандаринами, пнула его ногой. Котенок, подволакивая заднюю правую ногу, поплелся под другой лоток. Сергей вытащил его и стал внимательно разглядывать. Гной слепил котенку глаза. Наверное, он ничего не видел и подумал, что пришел его смертный час. Сергей запрыгнул в кузов грузовика и, достав из рюкзака банку сгущенки, открыл ее ножом. Вылив небольшое количество молока на пол, он ткнул котенка мордочкой в пахучую лужицу. Котенок заурчал и бешено стал вылизывать еду. Сергей еще два раза подливал молока. Наевшись, его подопечный упал на бок и немедленно уснул.

— С кем это ты, Серый? — к нему обращался водитель Андрей Коробов, по кличке Титаник.

— Да вот, котенка нашел. Пусть в кузове едет до Грозного. Если доедет живым — назову Джокером, — ответил Сергей Титанику.

Котенок доехал, но оказался не Джокером, а Лейлой.

— Плюньте тому в лицо, кто вам скажет, что животное о трех цветах — это кот. Коты не бывают трехцветными. Только кошки, — говорил Сергею врач Саня Журавлев, — вообще, трехцветная кошка в дом приносит счастье и доход. Так что пусть живет.

Лейла оказалась очень смышленой и умной. Саня Журавлев промывал ей глаза крепким чаем и вылечил вывихнутую ногу, но любила она только Сергея. Ложилась спать рядом с ним и подолгу ждала, когда он по ночам проверял посты. Спавший рядом Юрка Колесов, улыбаясь, говорил: «Наверное, это любовь. Сильное чувство, но попахивает зоофилией». Сергей только отмалчивался.

Саня Журавлев оказался отличным парнем, а в плане профпригодности Сергей понял, что Журавлев настоящий профессионал своего дела. Саня был готов к работе круглосуточно. Он никогда не ныл, вставал ночью по первому требованию и оказывал квалифицированную помощь, заболел ли у кого-нибудь зуб или случился понос. Саня знал названия всех препаратов и умел пользоваться всеми инструментами. А деревянные туалеты Саня проверял два раза в день. Если там было грязно — он зверел.