― Мы приглашены в Торнтонхолл! На целых две недели, цыплята! Торнтоны отмечают день нашего покровителя, святого Патрисия и день рождения нашего любимого короля Бардальфа. В этом году его величество решил не проводить его в летней резиденции и переложил организацию увеселений на плечи дядюшки и тетушки. Ну, разве не здорово! Первая неделя День Патрисия и празднование для ближайших, а на следующую неделю подъедут остальные гости уже поздравить его величество, — сияет как новый самовар.

— Мамочка, ох! Я сейчас потеряю сознание от счастья, — откидывается на спинку стула Гортензия. ― Поверить не могу, что мы вошли в ближайший круг Торнтонов. После…

Фразу Гортензия не заканчивает, подпрыгивает на стуле от толчка Селесты. Леди Роуз делает вид, что ничего не замечает. А старшая сестра в тот же миг начинает тараторить:

― Это невероятно! Нужно срочно заказать новые платья, — переходит к планированию. Как будто пытается отвлечь от неудобной темы.

Меня же начинает тошнить от страха. Сжимаю черенок вилки до побелевших костяшек и судорожно пытаюсь прикинуть, что задумал Торнтон.

― Вивьен! ― ожидает моей реакции маман.

Поднимаю голову и скалюсь, изображая «невероятную» радость.

— Просто наказание божье, а не дитя, — бормочет себе под нос.

Далее сестры и мать переходят к обсуждению более прозаических тем, таких как платья, украшения, прически и подготовка. Я в этом участия не принимаю, вяло ковыряю вилкой какое-то зеленоватое пюре из овощей. Уильям, как ни странно, почти копирует мои действия. Пюре и ему не заходит.

— Я уже написала мамам Жельбен. Подобрала ткани, обсудила фасоны. К сожалению, у нас совсем нет времени, чтобы с нуля отшить гардероб. Придется что-то брать из заготовок.

Сестры смущенно попискивают. Я медленно откладываю вилку.

― Я бы предпочла сама выбрать одежду. Вернее, настаиваю на этом!

― Вивьен! — возмущенно вскидывается маман. Откладывает столовые приборы, вытирает салфеткой губы. Чувствую, вот-вот начнутся знакомые нотации.

— Я предупреждала. Платье, которое было вчера, совсем не подходит. Розовый мне не к лицу, и желтый тоже… корсеты… глубокие вырезы…

― Тонкая талия и пышная грудь — это красиво! — возражает маман.

― Красиво, когда гармония. К тому же… — бросаю лукавый взгляд на притихших Гортензию и Селесту. — Надо кому-то оттенять красоту моих сестер. Они будут иметь огромный успех в Торнтонхолле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Но Джеффри…

Вздыхаю.

— Ну, во-первых, еще раз повторяю, что не выйду за него. А во-вторых, если даже и приму это издевательское предложению, то разве для любимого жениха это настолько важно? Берет он меня не за красоту, за состояние. Чтобы свои долги отдать и спасти имение.

― Никогда не стоит останавливаться на одном варианте, дорогая. У Барроузов ты смогла заинтересовать нескольких приличных джентльменов. К примеру, Фрэнка Симонса.

― Симонсы, это те, которые обладают магией стихий? — неожиданно подает голос Гортензия. — И чем он хорош? По-моему, совершенно бесполезная магия.

— Магия не может быть бесполезной, Гортензия, — неожиданно одергивает ее маман. Впервые на моей памяти так резко выговаривает сестре. Обычно, лишь для меня подобные интонации. — Бывает неумелое использование, запомни. А ты, Уильям, смотри и учись, почему женщинам магия не дана. Они не умеют ее ценить и использовать во благо в отличие от мужчин. Не понимают истинной сущности способностей, которыми обладают.

Брат кивает и бросает на меня встревоженный взгляд.

— У мадам Жельбен все замеры есть, — перепрыгивает на предыдущую тему. — Через несколько дней нам доставят платья и сделают окончательную примерку.

Я тихо закипаю. Снова придется носить какое-то пестрое безобразие. Причем целую неделю, а то и две, щеголять в нем перед глазами пираний во главе с Люси. Но что я могу сделать, когда платья уже заказаны? Разве что убедить мадам Жельбен хоть чуть-чуть привести их в порядок на окончательной примерке.

— Мам, мне завтра нужно к мистеру Вефандингу, — вдруг подает голос Уилл. — Сэр Яков приказал кое-что купить…

— Ох, милый, я завтра совсем не могу тебя сопровождать. Поедем послезавтра, — качает головой.

— Нет, мне уже послезавтра нужны эти ингредиенты. Сэр Яков рассердится.

— Тогда пусть кто-нибудь из сестер…

— Я с ним не поеду! — кривится Селеста.

— Я тоже… — поддакивает Гортензия.

Я и дальше ковыряю пюре, не вмешиваясь в семейные распри. Пусть грызутся на здоровье. Мои же мысли заняты совсем другим.

— Пусть Вив со мной проедет! — внезапно раздается.

Поднимаю голову и, не понимая, хлопаю глазами.

— Идеальное решение! — хлопает в ладоши Селеста. — Все равно ей нечего делать. А книги подождут.

Гортензия согласно кивает.

Я уже открываю рот, чтобы тоже возразить. Еще не хватало развлекать этого малыша. Но сразу закрываю. Какая разница. Все лучше, чем сидеть в четырех стенах. За одно и с городом познакомлюсь.

Маман, обрадовавшись моему безоговорочному согласию, довольно улыбается и сразу переводит разговор на другую тему. Будто боится, что и я вот-вот начну капризничать.

Однако мне все равно, дальнейшие разговоры совершенно не интересуют. Тихо со всеми прощаюсь и поднимаюсь из-за стола. Они делают вид, что не замечают. Лишь на полпути, когда уже преодолеваю половину лестницы, догоняет Уильям.

— Стой! — кричит он. А когда оборачиваюсь, растягивает губы в широкой улыбке. — Ну, как тебе моя идея? Оценила услугу?

— Какую, — хмурюсь.

— Какую? — хмыкает. — Мы едем в центр. Ты можешь посетить салон мадам Жельбен и сделать свои заказы. Гениально я подстроил, правда? Знал, что мама завтра договорилась о поездке к леди Симонс. А Селеста и Гортензия слишком заносчивые, чтобы ехать со мной, — горделиво выпячивает грудь.

Я удивленно хлопаю глазами. Мне не послышалось? Эта малявка предлагает пойти против воли маман.

— И что же ты хочешь за это? — складываю руки на груди и пристально всматриваюсь в хитрые ореховые глаза. Обязательно должно быть что-то в ответ. Бесплатный сыр только в мышеловке…

Глава 11

Уильям, маленький лисенок, так и не рассказал, чем буду расплачиваться. Не за ухо же его трепать на глазах у всех домочадцев. И вот теперь, когда едем в карете в центр, мальчик загадочно улыбается и бросает хитрые взгляды из-под темно-рыжих ресниц.

На любые мои попытки расспросить, прижимает палец к губам и молчит как рыба. Только курносый нос морщит и хихикает.

Я на самом деле не думаю, что малыш может сделать что-то столь дерзкое, чтобы довести маман до бешенства. Хоть нежной теплоты, как между моими родителями и нами, в семействе Роузов нет, но Уилла балуют и чтят. Да и он сам к маме относится с уважением.

― Здесь остановитесь! ― вдруг начинает постукивать в стенку кареты. Кучер резко тормозит, и я слышу,