Маняше было тридцать девять, Сашке двадцать два. Когда они познакомились и сразу стали жить вместе, никто не верил, что у них это на всю жизнь. Для Маняши Мишка был поздним ребёнком, для Сашки ранним.

Мне тогда всего одиннадцать было, но я помню, как потом долго мать, кричала, что ноги в их доме не будет "этой старухи, совратительницы молодых парней".

"Старуха" была младше своей потенциальной свекрови на пять лет. Она докричалась до того, что моего отца увезли в больницу с инфарктом. В этом тоже была виновата Маняша. Они сами вычеркнули старшего сына из своей жизни и мне запретили со старшим братом общаться. А я ж ребенок еще был, слово родителей – закон. Но уже тогда понимал, что мать не права была.

Мы же с Мишкой вот только на похоронах его отца и познакомились. Он очень похож на своего отца. Его родители прожили душа в душу двадцать два года. Мишка мне рассказывал, что они не ругались никогда. В этом он счастливее меня, он рос в любви. Любви родителей к нему, любви друг к другу. Видел, как отец боготворил маму. На руках её носил в прямом и переносном смысле. Мои родители тоже не скандалили, как другие, но они меня такой гиперопекой окружили. Выплескивал на меня всё то, что на двоих должно делиться.

Мишка вот в двадцать три года один остался. А я к своим сорока годам всё никак от родителей съехать не могу! – он грустно улыбнулся.

Игорь, увидев, какой кофе я пью, усмехнулся:

– Вы с Мишкой даже кофе пьёте одинаковый.

– Да, я помню, что он такой же пьет, – зачем-то ответила я.

– Кать, ты ему очень нужна сейчас, понимаешь?

– Знал бы ты, как он мне нужен. У меня ж кроме него и нет никого, – мы помолчали, Игорь протянул руку и сжал мою ладонь, выражая поддержку. Мне начинал нравиться этот большой мужчина.

– Игорь, хорошо, что ты есть у Миши. У меня ж теперь только друзья моих детей и остались. Сейчас вот должен Славик придти.

– Это тот, что у нас с эксклюзивом работает? – оживился Игорь.

– Да. Так он у вас работает? – удивилась я. А потом вспомнила, что у меня же, на строительстве моей беседки они и познакомились. В прошлой жизни.

– Уникум! Руки золотые!! Я думал первые две недели, что он немой.

– Не ты один! Я, когда мы с теперь уже бывшим мужем, в деревню переехали и соседями с родителями Славика стали, месяц так думала!

Я помолчала, собираясь с духом, потом всё-таки произнесла:

– Игорь, помоги Мишу уговорить сегодня на улицу выйти.

– Да без проблем! Вон и коляску надо обкатать. А почему только сегодня?

– Не знаю, как тебе сказать, но я попробую, – я рассказала о сегодняшней своей встрече с Галиной, мать её, Элиной, и о звонке Людмиле, матери Славика. О том, чем Людка занимается, и о том, что ей надо дать возможность остаться одной в квартире Миши.

Я не знала, как Игорь к этому отнесётся. А он вдруг выдал следующее:

– Тварь! Я всегда знал, что она колдовала над ним! Ты ж её видела! Сплошной силикон.

– Я тебе больше скажу, я её со школы знаю.

– Что?

– Одноклассница она моя, – усмехнулась я.

– Да иди ты! – вырвалось у него, – ой! прости, вырвалось! Так вы с ней ровесницы??

Я молча кивнула.

– А я думал, что она старше, – удивленно протянул он.

– Вот и Анюта мне это же сказала, когда фото их совместные показывала. Вы тогда на мальчишнике были, она потом… они потом… – вдруг вспомнила я наш с дочерью разговор и поняла, что в тот вечер это был наш с ней последний разговор. И меня вдруг накрыло. Слёзы полились сами, и я поняла, что мне нечем дышать. Я делала вдох, потом ещё один, а выдохнуть не могла.

Игорь среагировал быстро. Схватив меня на руки, вытащил из-за стола и отнес на кровать, крикнув по дороге:

– Толян, твою мать, где ты? Сюда, пулей! Успокоительное есть у тебя?

Толик мне вколол укол и я, наконец, смогла дышать.

Проснулась я ночью. В квартире стояла тишина. За моей спиной было слышно чье-то дыхание. Я кое-как разлепила веки.

– Твою ж мать, что ж мне Толик вколол-то? Доза на лошадь явно рассчитана, – проворчала я и попыталась повернуться, чтоб хоть увидеть, кто там за спиной дышит.

Оказалось, что за спиной дышал Михаил. Дышал ровно и глубоко, без хрипов. Похоже, что спал. И лежала я на его кровати. Лежала со стороны здоровой ноги. Ладно, Толик, балбес, с дозой не рассчитал. Вот я просто уверена, что вколол мне столько же, как Мише. Но Игорь-то с чего меня сюда принёс? Я попыталась сесть. Голова закружилась, и я откинулась опять на подушку. К головокружению добавился озноб. Я лежала в одной футболке на одеяле Михаила. То есть, штаны с меня сняли, а укрыть чем-нибудь не догадались. Аккуратно, не делая лишних поворотов головы, я села и свесила ноги на пол. Так, тапочки на месте. Выдох. До моей новой спальни не далеко. Вдох. Только я собралась встать, как за спиной раздался голос Михаила:

– Далеко собралась?

От неожиданности я присела обратно.

– Тьфу! Напугал! Ты не спишь, что ли?

– Я вопрос задал.

– В свою кровать собралась. Почему ты не спишь?

– Одна ты не дойдёшь, Толик и правда с дозой не рассчитал. Ты тут напугала всех, вот он и не учёл нашу с тобой разницу в весе. Тебя моя кровать чем-то не устраивает? Между нами вон метр расстояния. Так что залезай под одеяло и спи здесь.

Кровать у него была огромной. Я и не знала, что такие кровати могут быть. Хотя, с его ростом и весом, в той, в прошлой жизни только такая кровать и подходила. Я еще посидела и решила всё-таки попробовать встать. Только я начала аккуратненько вставать, как он, перекатившись на бок, протянул руку и дернул меня за футболку обратно. От неожиданности я завалилась на кровать, а точнее, навалилась спиной на него. Голова от резкого движения опять закружилась, так что я замерла в той позе, в какой завалилась.

– Кать, не дури. Хочешь в коридоре на холодном полу валяться? Сама с пола встать сразу ты не сможешь. Я тебе, уж извини калеку, тоже не смогу помочь. Заболеть захотела? Залезай под одеяло и спи. Одеяло тоже огромное, так что ты меня даже не почувствуешь.

Я дышала, восстанавливая дыхание и успокаивая головокружение. От него уже начинало мутить. Михаил, пользуясь тем, что я молчу, выдернул одеяло из-под меня и всё-таки укрыл меня, но сам не вылезал из-за спины. Он даже устроился так, чтобы я осталась полусидеть. За это я была ему благодарна. Так легче было сдерживать тошноту. Пригревшись под одеялом с одной стороны, теплом от тела Михаила с другой, и успокоив головокружение и тошноту, я медленно стала сползать.

– Куда? – он оставил меня в этой позе.

– Я спать хочу.