всё до того, как приплывут акулы покрупнее — пусть их обоняние не настолько чувствительно, как у этой милой крошки, зато размер и вооружение — куда серьёзней!

Хромая, он обежал рвущуюся теперь назад, к воде, акулу. Запрыгнул на основание среднего ласта — благо, ими размахивать акула не могла. Взбежав по игравшей буграми мощных мышц скользкой спине к основанию верхнего плавника, он увидел это место! Вот — сюда, в единственную точку, которую не прикрывают позвоночник и костяк черепа, он и должен…

Изо всех сил подпрыгнув, он всей массой тела обрушил обе руки с копьём сверху на голову акулы. Заточенный и смазанный жиром баррамунды кончик вошёл точно в нужное место!

Вот что значат часы тренировок! Недаром их Вождь гонял салажат часами, заставляя определять и бить в нужное место с любой позиции!

Акула так дёрнулась, что оборвала три из шести канатов! Гар заорал от отчаяния — если хищница уйдёт, они лишаться и сделанных с таким старанием гарпунов, и добычи! Одной рукой он теперь удерживался за стоящий вертикально плавник.

Отверженная бросила ему запасное копьё — он поймал его свободной рукой.

Это копьё он вонзил почти в ту же точку, что и первое — но не так глубоко. Сил почему-то не осталось!

Голова вдруг закружилась, ноги как-то сами-собой подогнулись, и очутившись на пятой точке, Гар по скользкой коже начал сползать к зубастой пасти…

Когда его нога уже почти оказалась внутри хлопающей челюсти, и её запросто могли бы перекусить, Отверженная что было сил вонзила своё копьё в ближайший к ней глаз тварюги!

Хлопанье челюстями сразу прекратилось, морда отдёрнулась от женщины, (Хотя и было поздно — глаз потёк!) и Гар смог шмякнуться на твердую поверхность пляжа, и откатиться подальше от туши.

Акула ещё раз клацнула страшной пастью, подёргалась, изогнувшись назад, и обмякла.

Сдохла!

Наконец-то! Ну и живучая! Или он… неправильно рассчитал место для удара? Но ведь — сдохла же! Значит — правильно! Непонятно только, почему так долго жила!

Гар, застонав, поднялся — разлёживаться некогда!

Главное — впереди! Добычу мало убить! Теперь нужно сохранить её! Для себя.

Они подвели под ещё мягкую тушу несколько катков из брёвен. Еле пропихнули, хоть акула была и не из крупных! Пару катков-брёвен положили перед рылом. Затем Лайя и Отверженная пробили по дыре в основании передних ластов-ног, и прицепили канаты, протянутые от заранее согнутых упругих стволов. По команде Гара оба стопорных каната перепилили ножами.

Распрямившись, десять стволов вытащили тело акулы полностью на пляж, и даже почти переволокли его через гребень атолла. Женщины поторопились переложить катки, Гар, упёршись в ствол ближайшей пальмы, с отчаянным криком потянул — акула перевалила через гребень окончательно, и на катках, а затем и по склону съехала вниз — на Площадку, ткнувшись обмякшим рылом в переплетение корней. Уф-ф-ф…

Порядок!

Осталась ерунда. Но до вечера с разделкой туши придётся подождать. Впереди — менее шустрые, но более крупные товарки твари…

От нападок других акул и их попыток вылезти на их пляж отбились легко.

Отверженная уже сама совала каждой пытающейся выбраться на берег акуле под нос длинный шест с привязанной на конце брюшной частью полусгнившей юлы. Для людей эта часть, очевидно, содержащая какие-то особо неприятные для акул органы и железы, всё равно была несъедобна, а вот акулы…

Почему-то запаха потрохов юлы на дух, как говорится, не переносили. Гар слышал однажды, как Шаман говорил, что юлы в ходе эволюции (Гар расшифровал для себя это слово, как огромное стремление выжить: любой ценой!) смогли обзавестись таким защитным механизмом — и теперь акулы, жрущие в Океане всё подряд, даже падаль, оплывают их за километр — похоже, избегать столь мерзкую добычу обучаются с первой же сожранной юлы…

Гар не мог не поразиться мужеству пожилой женщины — та совала пятиметровый шест в нос тварям, у которых пасть достигала в ширину почти этих самых пяти метров, и уверенно отскакивала назад, уворачиваясь от ударов ласт, и не позволяя себя схватить…

Акулы, скривившись и возмущённо пощёлкав челюстями, уплывали.

Сидевший на гребне атолла Гар, конечно, пока не мог помочь личным участием, хотя это и была, в-общем-то, его обязанность, поэтому помалкивал. Его советы и команды только мешали бы на удивление опытной и умелой охотнице.

Перед закатом отпугнули последнюю акулу — та даже не сделала попыток выбраться на пляж. Видать, «аромат» протухшей юлы пропитал их пляж надолго. Нескоро же он теперь выдохнется! Только к следующей охоте… Или уж — после сезона Дождей.

А ещё — не скоро срастётся нога. Если это и не перелом, то уж трещина — наверняка.

Гар приказал Лайе обтереть кашицей из кокосового молока и растёртой тапы его ногу, и обложить распухшую лодыжку тонкими палочками. И привязать их канатами от острог и гарпунов. Выглядело это устрашающе, но он радовался, что ногу попросту не откусили. И ходить… Пока придётся не ходить — а прыгать, опираясь на костыль. Иначе нога не срастётся как надо.

Пока женщины работали: Отверженная — с акулами, Лайя — с его ногой, он не вмешивался. Каждая справлялась и без его «руководства», поскольку отлично понимала — всё зависит только от неё. И вылечить ногу единственного мужчины, и отогнать больших акул — жизненно важно. Для всего их крошечного, но уже сплочённого Племени.

Закат застал всех обессилено сидящими на гребне атолла. Отверженная иногда влезала на Вышку — вокруг было, к счастью, всё так же пусто. Лайя приготовила поесть.

Когда Луна посеребрила всё мягким перламутром, Гар сказал:

— Скажи, Отверженная… Как твоё первое Имя?

Долгое время царила тишина. Все — и женщины, и он — чувствовали важность момента.

— Мария. — тон был не то, чтобы неуверенный. Похоже, женщина сама так долго не выговаривала это слово, что забыла, как оно правильно произносится!

— Спасибо… Мария, что спасла мне жизнь! Я, Гар, Вождь нашего Племени, постановляю: отныне ты — не Отверженная! Ты — полноправный член нашего Племени! И зваться будешь — Мария! Кто-нибудь хочет возразить?!

Никто не захотел, и Гар обнял обеих женщин, кинувшихся вдруг и прижавшихся с рыданиями к его груди… Поскольку он сидел, им пришлось расположиться тоже полулёжа. Гар, сотрясаемый двумя телами, прижимал своё крохотное, но уже такое родное Племя, к себе, и… улыбался.

Странно, но чувствовал он себя, несмотря на боль в ноге, полным идиотом…

Но — вполне счастливым идиотом!

Утром женщины под руководством и при непосредственном участии Гара, занялись разделкой туши.

Акула им попалась