– Ты видела когда-нибудь, как молятся? Руки складываешьвот так, становишься на колени, смотришь на распятие, а про себя читаешькакой-нибудь стишок. Поняла?

– Поняла. – Она тут же сделала все, как ей велели.

– Умница. Ты прямо прирожденная актриса, –похвалил темноглазый. – Теперь слушай, что будет дальше. В комнату войдетпожилой мужчина, он твой отец. Только ты это знаешь, а он – нет. Ему несказали. Он думает, что ты – просто красивая девочка, он тебя полюбил и хочетна тебе жениться. Ты же знаешь, что нельзя жениться на собственной дочери?

– Знаю, конечно. Дети потом будут уродами.

– Правильно. Поэтому он будет тебя просить, а ты будешьему отказывать.

– А может, сказать ему, что он – мой папаша? Тогда онсразу врубится, – по-деловому предложила девочка.

– Нельзя, в том-то и дело. Это игра такая. Ты емуотказываешь, но ты же его любишь, ты же хочешь сделать ему приятное. Если ужзамуж нельзя, то все остальное-то можно, правда ведь?

– Конечно, – авторитетно заявила бродяжка, котораявообще-то имела довольно смутное представление о таких категориях, как «можно»и «нельзя». – Я постараюсь ему конпен… конме… компенсировать, – она струдом выговорила недавно услышанное слово, – чтобы он не огорчался, чтонельзя жениться.

– Отлично! – Мужчина был явно оченьдоволен. – Ты удивительно сообразительная девочка, просто на редкость.Давай начнем.

Девочка делала все, как ей говорили. Встав на колени и сложивперед собой ладошки, она закрыла глаза и проговорила про себя целиком песенкупро Ксюшу в юбочке из плюша. Потом появился старик, который изображал ее отца иговорил про любовь. Немного поломавшись для виду, девочка похотливо облизнулагубы, подошла к старику и принялась расстегивать ему брюки. Старик был совсемне противный, намного лучше, чем те пьяные грубые мужики на вокзалах, откоторых всегда воняло перегаром и гнилыми зубами.

Она делала все как обычно и даже в первый момент не поняла,почему старик вдруг схватил ее за волосы и ударил по лицу. Неужели она сделалаему больно? А вдруг он из-за этого не заплатит?

С трудом поднявшись на ноги и смаргивая выступившие слезы,девочка прильнула к старику, обхватив его руками.

– Шлюха! – закричал он. – Маленькая дрянь!Подстилка!

Дальше она просто перестала понимать происходящее. Старикорал на нее, бил кулаком по лицу, хлестал невесть откуда взявшейся плеткой.Последнее, что увидела в своей непутевой короткой жизни маленькая бродяжка, былзанесенный над ней нож и огромные, страшные глаза старика…

* * *

– Девочку в подвал, работу доделай начисто и созвуком, – сказал Семен парню в очках по кличке Химик. – К утру всеприготовить к новой съемке, начнем в восемь часов. Нам с Дамиром нужновозвращаться. Ты уж сегодня без моей помощи обойдись.

– Ладно, – недовольно проворчал Химик. – Каксамую грязь делать, так всегда я один.

Семен подошел к нему вплотную, крепко ухватил за плечо.

– Ты так больше не шути, дружище. У нас каждый получаетза свое: Дамир – за талант, я – за риск, ты – за грязь. Случись что, тебеменьше всего дадут. Нам вышка светит, а ты хоть живой останешься. Мы –организаторы, а ты только грязь подтираешь. Вник?

– Да ладно. – Химик резко вырвался из рукСемена. – Любишь ты сказки рассказывать. Если вам с Дамиром – вышка, точто тогда вашему Макарову? Выше вышки не влезешь.

Семен недобро взглянул на парня и молча вышел. Надо быпоговорить с ним серьезно, но – в другой раз. Сейчас нет времени.

* * *

Машину оставили у коттеджа, еще раз проверили – пусто, нетЗарипа. Медленно, осторожно, стараясь не проходить под фонарями, Семен и ДамирИсмаилов двинулись в сторону главного корпуса. Внезапно Дамир схватил Семена заруку.

– Вон она!

На крыльце мелькнула ярко-голубая куртка и скрылась зауглом.

* * *

Насте хотелось подышать перед сном, а заодно и подумать освоем поведении. Например, о том, как себя вести, если к ней заглянет Дамир.Конечно, очень соблазнительно было бы поддаться на его уговоры, про все забытьи очертя голову броситься в скоротечный роман. Но что это ей сулит?Развлечения? Она их не любит. А то, что доставляет ей удовольствие, Дамир датьне может. Постель? Скучно. Он, наверное, хороший любовник, даже очень хороший,ну и что? Будет в ее жизни одним хорошим любовником больше. Тоже мне, ценность.Настя подумала, что, может, ей в чем-то и не повезло в жизни, но только не смужчинами. Их было немного, но ни один не оставил ее разочарованной. И вообщеЛешки ей вполне достаточно. Что еще она может получить от Дамира? Красивыеслова? Лешка слов не говорит, это верно, но они Насте и не нужны, она слишкомрациональна, чтобы верить словам и обращать на них внимание.

Ей стало неуютно. Будто кто-то смотрит ей в спину.Передернув плечами, Настя вернулась к своим мыслям.

С другой стороны, Дамир может быть интересным собеседником.Жаль, что не удалось досмотреть фильм, который он ей показывал. Это был фильмпро слепого старика, который общается с внешним миром при помощи звуков. Еговнук описывает ему разные предметы, картины, явления природы, а старик говорит:«Я не понимаю. Ты мне сыграй». Внук учится играть сначала на пианино, потом наскрипке, его музыкальные изображения становятся все более яркими, образными, инаконец старик говорит: «Я это вижу». Что было дальше, Настя так и не узнала,но мастерство, с которым был сделан фильм, оценила в полной мере. Это была нетолько талантливая режиссерская работа, но и необычная, интересная музыка ивеликолепное исполнение. Если бы можно было ограничить общение с Дамиромобсуждением его работ, это было бы просто отлично, как раз то, что ей, Насте,надо: заниматься анализом, обсасывать всякие нюансы, выводить закономерности.Но смешно надеяться, что он на это пойдет.

Что-то мешает ей думать. Какие-то посторонние звуки, что ли?Она остановилась, прислушалась. Нет, все тихо. Откуда эта тревога?

В нескольких шагах впереди она увидела неподвижную фигуру наскамейке. Подойдя поближе, узнала своего неудачного поклонника, предлагавшегоденьги. Как его назвал Павел? Кажется, Николай.

– Добрый вечер, Николай, – весело сказала она. –Нашли, кому подарить свои лишние пятьдесят тысяч?

– Не нашел, – так же весело признался он, нималоне смущаясь. – Присаживайтесь, покурим вместе. Я на вас вчера стольникпроиграл, а сегодня его обратно выиграл. Так что я не внакладе.

– Это как? – удивилась Настя, усаживаясь рядом идоставая сигареты.

– Вчера ставка была сто тысяч, и я их с позоромпроиграл. А сегодня за вас давали уже двести, Пашка продулся, и его двеститысяч мы разделили с партнером.

– Ничего себе, – присвистнула Настя. – А еслизавтра найдется еще один камикадзе, желающий попробовать укротить меня,строптивую?