– Прошу прощения, вы – Настя? – Он широкоулыбнулся. – Меня зовут Константин, если вы не забыли, я вам делаю массаж.

– Помню, конечно. Проходите.

– Я на секунду. Заходил сейчас к вашей соседке, смотрелногу. Уже гораздо лучше, завтра сможет ходить. Так вот, она просила, чтобы язашел в столовую, передал официантке, чтобы ей ужин в номер принесли. А заодновелела у вас поинтересоваться, не составите ли ей компанию.

– Нет, спасибо, я схожу в столовую, – холодноответила Настя. Ну вот, началось, подумала она. Не мытьем, так катаньем старухапристраивает меня к себе в компаньонки. Сперва изображала деликатность, а кактолько появился повод – готова сесть на шею.

– Извините, вероятно, я лезу не в свое дело, но РегинаАркадьевна действительно не может даже встать. Она очень стеснена в движениях иможет просто не справиться с едой.

У Насти вспыхнули щеки. «Дрянь, бессердечная дрянь, вот тыкто», – в сердцах сказала она себе.

– Конечно, я поужинаю с ней. Попросите, чтобы мой ужинтоже принесли.

* * *

За ужином старуха была молчалива, не досаждала Настеразговорами, за что та в душе была ей благодарна.

– Вас что-то гнетет, Регина Аркадьевна? – решиласьспросить Настя.

– Гнетет. Зависимость от денег. – Старуха внезапнозасмеялась. – Поймите меня правильно. Я стара. И кроме того – инвалид.Неужели у меня нет права дожить свой век достойно? Всю жизнь я вынуждена былахромать и стесняться этого. Полжизни я, кроме всего прочего, стеснялась своеголица. Вам Дамир рассказывал?

Настя утвердительно кивнула.

– Если бы у меня в молодости были деньги, все было быпо-другому, но сейчас не о том речь. Что прожито – то прожито. Но теперь-то,когда у меня наконец появились деньги, когда меня, скажу без преувеличения,знает весь Город, я все-таки не могу найти подходящую компаньонку, чтобы нечувствовать себя беспомощной и не становиться в тягость окружающим. У меня,Настенька, теперь много денег, я ведь баба суровая, – она снова засмеялась,легко и заразительно, – с тех пор, как несколько моих учеников добилисьмеждународного признания, ко мне родители с детками валом повалили, хотят,чтобы я и из них маэстро сделала. А за частные уроки я беру дорого. Не потому,Настенька, что я жадная, а потому, что не хочу никому быть в тягость. Это ужздесь, в санатории, я без телефона да на отшибе, поэтому пришлось васпобеспокоить, а если бы я была сейчас дома – да только свистни! Прибегут имолоденькие, и пожилые, и приготовят, и постирают, и подадут, и в сортир подручки сводят, потому что знают: я хорошо заплачу. Терпеть не могу, когда мнеделают одолжение из жалости! Но иногда я думаю: а не было бы у меня этихчастных уроков? Что было бы со мной? Увы, дорогая, вынуждена констатировать, чтожизнь наша не предназначена для поддержания и укрепления чувства собственногодостоинства. Я не очень сумбурно говорю?

– Не очень. Я, во всяком случае, все поняла. Если вастак сильно беспокоит, что я оказываю вам услугу бесплатно и это оскорбляет вашечувство собственного достоинства… Я правильно поняла ваш монолог?

– Вы умны, Настя, этого у вас не отнимешь. Так что же?

– Подарите мне кисть винограда. Она такая красивая,прямо глаз не оторвать. И, наверное, вкусная.

* * *

– На время ужина я ее пристроил поухаживать за больнойсоседкой, пусть проявит благородство. Главное – она не пошла в столовую. Но какее удержать в номере весь вечер?

– Хоть бы Дамир скорее вернулся. Ты не звонил впавильон?

– Звонил. Начали второй заказ, категорию «Б». Мне ужепора туда ехать, а тут Зарип этот…

– Проверь еще раз вокруг корпуса. Он может высматриватьчерез окно столовой. С него станется, джигит придурочный.

– Сейчас сделаю.

* * *

Влад услышал, как в замке лязгнул ключ. Он легко соскочил стабуретки на кухне и выглянул в прихожую. Рядом с Семеном стояла красиваядевушка с волнистыми каштановыми волосами, в светло-серой лайковой куртке,небрежно накинутой на плечи поверх строгого, несколько старомодного платья.

– Знакомьтесь. Света, это Влад, твой партнер по съемке.Мы немного уплотнили график, чтобы вас побыстрее отпустить. Снимать будемзавтра с утра, так что вы сегодня подготовьтесь как следует.

Семен открыл «дипломат», вытащил оттуда магнитофон инесколько машинописных листков.

– Вот это – сценарий. Тут все просто, сами разберетесь.Самое главное – музыкальное оформление. Тебе, Влад, уже объясняли, в чем суть.Музыки ровно на тридцать минут, действие нужно уложить в эти рамки. Обращайтевнимание на крупные планы. Обычно мы такую подготовку проводим вместе срежиссером, но раз уж ты, Влад, профессиональный актер, я думаю, вы и однисправитесь.

– Справимся, – буркнул Влад, снова взбираясь натабуретку.

– А ты в самом деле профессиональный актер? – слюбопытством спросила Света, когда за Семеном закрылась дверь.

– Что, не похоже? Думаешь, маленькие только для циркагодятся? – зло бросил тот. – Чай будешь?

– Буду, – покладисто согласилась Светлана. –Ну чего ты злишься? Подумаешь, спросить нельзя. Просто я таких малышей в жизнине видела.

– Теперь увидела. Давай работать. Тащи магнитофон,послушаем, чего они там наваяли.

Чем дольше крутилась кассета, тем больше Владу становилосьне по себе. Он еще не читал сценарий и пытался по музыкальному сопровождениюсообразить, каков будет сюжет. За обманчиво красивой, нежной главной темойугадывалось нарастающее напряжение, которое всепоглощающую любовь превращало вубийственную ненависть, требующую незамедлительного выхода, опустошающейразрухи.

Светлана слушала невнимательно, разглядывая стены с посуднымишкафами, пила чай, грызла печенье. Когда музыка кончилась, Влад нажал на кнопкуперемотки.

– Не наслушался еще? – насмешливо спросиладевушка.

– А ты читала сценарий? – ушел от ответа Влад.

– Не-а, – беззаботно протянула она. – Зачем?Мне и так сказали, что это про эдипов комплекс. Мамочка ругает сыночка, а он вотместку мечтает ее изнасиловать. Бр-р, гадость какая. – Она брезгливопоморщилась. – Но с тобой это может быть даже интересно. Я никогда слилипутом не пробовала.

– Заткнись, дура, – грубо оборвал ее Влад. –Юмор свой прибереги для кобелей. Нам работать нужно.

Света удивленно взглянула на партнера, подошла к нему,обняла и материнским жестом прижала его голову к своей груди.

– Эй, – ласково позвала она, – парень! Давайдружить, а? Только познакомились – и уже собачимся. Нужно играть в дочки-матери– будем играть. Тебе, кстати, объяснили, зачем им такое дурное кино?

– Говорят, что снимаем учебный фильм для институтапсихиатрии.