Взрывая уплотнившимся телом желтый песок — со стороны это выглядело так, словно по пустыне несся бешеный смерч, — Каррах устремился на зов. Мыслеголос сородича был очень слабым, он то и дело замолкал, однако молодой ариссарра снова и снова его находил. И наконец он оказался среди бесформенных руин какого-то небольшого храма — так здесь назывались культовые сооружения, — почти полностью занесенных песком пустыни. Голос шел из руин; Каррах погрузился в песок, раздвинул каменные обломки и увидел — вернее, воспринял, — бесформенный слабо мерцающий силуэт другого ариссарра, погребенного среди этих древних развалин.

— Кто ты? — спросил Каррах.

— Сородич… — еле слышно отозвался его соплеменник, и непонятно было, ответил ли он на вопрос или просто обрадовался (в той мере, в какой вселенские скитальцы-ариссарра способны радоваться) появлению своего собрата. Найденный был слаб, очень слаб, его аура почти погасла, и Каррах понял, что сородич умирает: звездные странники-ариссарра тоже смертны — любая жизнь, как и все во Вселенной, имеет начало и конец.

— Хорошо, что ты пришел — я смогу рассказать тебе все, что должен рассказать. Меня зовут… — мыслеголос погребенного прервался. — Нет, это не важно. А важно то, что ключ-камень… мой ключ-камень… он разбит…

— Мой тоже, — прервал его Каррах и замолчал: собрат стремительно истекал жизнью, и его нельзя было перебивать.

— Да… так и должно было случиться… Среди аборигенов есть те, кто хочет отсечь этот мир от Вселенной, — я уловил обрывки их мыслей… Зачем — этого я не знаю, мне так и не удалось поймать никого из них и заставить говорить, — но предполагаю, что причина — жажда власти, безраздельной власти над всем этим миром, которой добиваются разрушители ключей. Мой камень-концентратор раскололи люди — это случилось несколько тысяч циклов тому назад. Я застал их за этим занятием и прервал жизнедеятельность их организмов, но я опоздал — они успели расколоть диск. И я сделал ошибку — я не захватил никого из них живым… Я был слишком разъярен и убил всех, кого застиг в этом храме, забыв главное правило расы звездных скитальцев: разум должен управлять эмоциями, а не наоборот.

Умирающий ариссарра замолчал. Каррах терпеливо ждал. Он хотел было передать сородичу часть своей энергии, однако тот почувствовал его намерение.

— Не делай этого, — возразил он. — Мне уже не помочь — я перешел допустимый порог самовосстановления, и мое разрушение необратимо. А сила пригодится тебе самому: чтобы выжить и чтобы отомстить. В этих землях есть еще два диска-ключа, и оба они тоже расколоты. За тысячи циклов, прошедших со дня разрушения первого концентратора — моего, — аборигены-сектанты не теряли времени даром: они искали и разбивали каменные диски. Мы, ариссарра, оказались слишком беспечны — даже с вершины нашей мудрости мы не могли предположить, что кому-то из разумных захочется наглухо отгородиться от всей необъятной Вселенной. Это болезнь разума, сородич… Болезнь, которую…

«Которую придется лечить, — подумал Каррах. — Но сначала…»

— Я рыскал по всем этим землям, — продолжал умирающий, — я искал, но так ничего и не нашел — ни целого ключ-камня, ни разрушителей дисков. Мы, ариссарра, сильны, но не всесильны, а эти… сектанты очень хитры. И я говорю тебе: не повторяй моих ошибок. Иди назад… к своему концентратору… Камень неактивен, но он может служить маяком. Мы, ариссарра, не бросаем своих — собратья придут к тебе на помощь, они найдут способ пройти в этот мир. Жди и береги силы — может быть, тебе придется ждать долго, очень долго. Не трать зря энергию на поиски и на бессмысленные умерщвления здешних дикарей — в большинстве своем они ни в чем не виноваты. Иди, сородич… иди… оставь меня: я сказал тебе все, что хотел сказать…

Мыслеголос прервался. Разум ариссарра, лежавшего среди древних руин, прекратил работать, и его призрачное тело — сгусток мыслящей энергии, которая перестала мыслить, — истаивало и распадалось. Раса вселенских скитальцев не знала похорон: умирая, ариссарра растворялись во Вселенной, становясь частицей плоти Мироздания. Каррах выждал какое-то время — звездные странники знали, что такое скорбь, — а затем описал вокруг развалин храма прощальный круг и двинулся в обратный путь, к своему расколотому ключ-камню. Каррах был согласен со своим только что умершим старшим сородичем, но вместе с тем молодой ариссарра испытал доселе неведомое ему чувство: ненависть, жгучую ненависть и желание убивать. Холодный разум пришельца контролировал эмоции, но Каррах надеялся, что когда-нибудь даст волю своей ненависти. Он знал, что так и будет, и сделать для этого следовало совсем немного: выжить в течение сотен (или даже тысяч) циклов и дождаться. Прожить столь долго при отсутствии привычной пищи не так просто, однако Каррах был уверен, что ему это удастся. «Оказывается, ненависть, может быть очень сильным стимулятором», — с некоторым удивлением подумал молодой ариссарра, мимоходом утопив наполненную людьми утлую гребную ладью, попавшуюся ему на его пути через Серединное море.

* * *

Вернувшись к своему камню, Каррах незамеченным прошел сквозь многочисленные строения города, раскинувшегося вдоль берега полноводной реки. Людей в этом городе было великое множество, но никто из них не заметил Бестелесного — обитатель другого измерения находился вне спектра восприятия человеческих органов чувств. Кое-кто из туземцев — из тех, кого здесь называли волхвами-кудесниками, — почувствовал незримое присутствие чего-то непонятного и забеспокоился, но ариссарра никак не проявил себя на осязаемом уровне, и тревога этих немногих погасла. Ну, потянуло вдруг среди жаркого летнего дня леденящим холодом — бывает. А может, это и вовсе почудилось… А Каррах тем временем углубился в толщу земли вблизи от расколотого ключ-камня и распластался-растекся, принимая наиболее экономичную форму существования: долгое путешествие за море отняло у ариссарра много энергии.

Устроившись под землей, Каррах свел до минимума жизненную активность: он не знал, как долго придется ждать помощи (или возможности что-то сделать самому), и должен был беречь каждую каплю силы. Это было похоже на полусон — бодрствовал только разум скитальца, наблюдая, анализируя и собирая информацию. Каррах смотрел и слушал, хотя его восприятие не имело ничего общего с человеческим зрением и слухом.

Ариссарра изучал людей. Раньше, поглощенный многообразием нового мира, он не обращал особого внимания на местных разумных обитателей — да, суетятся тут какие-то биоорганические создания, и что с того? Их разум еще первичен, равноценный контакт с ними невозможен, а искать среди них продвинутых — этим занимались ариссарра постарше: вроде того, который умер среди руин храма, занесенного песком пустыни. Каррах был еще слишком молод (по меркам своей расы), и его время делиться знаниями с юными расами еще не пришло: он просто путешествовал по мирам, впитывая впечатления и медленно взрослея. И Каррах еще долго оставался бы простым странником-наблюдателем (или ушел бы в другой неизведанный смежный мир), если бы не разрушение ключ-камня, резко изменившее судьбу молодого ариссарра.

Присмотревшись к людям, Каррах нашел их довольно занятными существами и понял, что со временем (если их развитие не будет так или иначе пресечено) они смогут достичь высот и даже занять достойное место во Вселенной. Однако до этого в любом случае было еще очень далеко, а пока Карраха куда больше интересовала своя собственная судьба, и еще — таинственная секта, разрушавшая камни-концентраторы.