– Держите на второй– держите» так, теперь на третью…

На заднем плане я с трудом различил голоса Майка и Сью. Сначала – манерный, эдинбургский, так часто пародируемый акцент Сью, затем – плавный, спокойный, можно даже сказать, вкрадчивый тембр Майка. Он представлял меня зрителям.

– Новый сериал «Трафальгар» совершенно неожиданно стал хитом года…

В наушнике прорезался Шоколадный Голос. Громче, чем у Майка, и больше похожий на команду.

– Готовность двадцать секунд…

Режиссер почти перешел на крик, и я даже услышал, как он щелкает пальцами: «Дайте вторую– вторую камеру, я сказал…»

Майк продолжал говорить: «…от авторов известного сериала» – готовность пятнадцать секунд – «…история жизни простых горожан» – крупный план Сью – «…невзгоды и переживания» – крупный план Сью – «…в главной роли – известная актриса» – НЕ ТАК КРУПНО!..готовность десять секунд…

Теперь говорила Сью.

…десять – «с места событий наш» – девять – «специальный корреспондент» – восемь – «новое лицо в команде "Утреннего кофе"» – семь – «из вас наверняка его уже узнали» – шесть – «зрители с удовольствием смотрели его забавную телеигру» – пять – «то, что он вам скажет, а не то, что он делает сам» – четыре – «по-моему, очень похож на одного» – три – «…"Братьев Чакл"» – они смеются– дайте широкий ракурс– два – «дадим же слово Саймону» – и пошел Саймон.

На секунду я растерялся, загипнотизированный круговертью голосов в моей голове.

На камере горел красный огонек, и я знал, что мне надо что-нибудь делать.

– Саймон пошел.

Шоколадный Голос был все еще спокоен, но звучал уже чуть тверже, чуть настойчивей.

Я открыл рот, чтобы начать говорить, – да так и застыл.

Потому что именно в этот момент до меня вдруг дошло.

Четыре миллиона телезрителей смотрят это шоу.

Волна ужаса окатила меня с головы до ног. Я чувствовал, как над верхней губой проступают капельки пота, и знал, что на шее вот-вот проявится нервная сыпь. Я сознавал, что стою, тупо уставившись в камеру, будто коза в афишу. Я попытался хотя бы мигнуть, но не смог сделать даже этого.

Тысячи мыслей пронеслись в моей голове, словно в замедленной съемке:

Я не ослышался, Сью только что сказала, что я похож на одного из «Братьев Чакл»? Четыре миллиона телезрителей. Интересно, а «Братья Чакл» тоже смотрят? И Пиппа? А Джон Гофф, с которым мы вместе ходили в начальную школу? Четыре миллиона телезрителей. Интересно, как там Джон сейчас? Говорят, он женился, завел троих ребятишек и стал газопроводчиком. А я, кстати, выключил газ? Я ведь уходил из дому второпях, стараясь не столкнуться с Мими Лоусон. Хотя утром возле дома ее не было. Такое впечатление, будто она является через день. Странно. Четыре миллиона телезрителей. Как там его зовут, этого оператора? И что это за сигналы он мне подает? Интересно, а видит ли меня сейчас мой отец? Готов поспорить, он думает, что я выгляжу полным придурком. Готов поспорить, четыре миллиона телезрителей думают, что я выгляжу полным придурком.

– Саймон пошел.

Спокойно.

Макс точно меня прибьет.

– Саймон пошел.

Все еще спокойно.

Похоже, все: плакала моя карьера.

– ГОВОРИ ЖЕ, ПРИДУРОК!

Уже не так спокойно.

И тут неожиданно в ухе раздался совершенно новый голос. Голос, которого я не слышал с тринадцати лет.

– У тебя все получится, сынок, – прошептал голос.

Вот тогда-то за дело и взялся мой Второй Я.

Второй Я интуитивно сообразил, что, начни он говорить прямо сейчас, все будет выглядеть так, будто до этого он просто остолбенел от ужаса, и, следовательно, второго шанса ему не видать как своих ушей. Надо было как-то выкручиваться, и единственное, что ему оставалось, – это сделать вид, будто произошла техническая неполадка. Он поднес палец к уху, посмотрел чуть в сторону от камеры и покачал головой.

В наушнике было хорошо слышно, какая паника творится в аппаратной.

– У него не работает связь, он нас не слышит!

Спокойнее, твердил я самому себе, заставь их переключиться на студию.

– Давайте ненадолго вернемся в студию…

– …внимание, студия…

– …камера два, дайте панораму; камера один, одиночный ракурс; камера три, дайте двойной…

Я слышал, как на заднем плане Майк спрашивает, не сбилась ли его прическа, и на фоне общего звука едва различимо ругалась Сью, недовольная проблемами со связью.

Может, еще и выкручусь, подумал я.

Режиссер был на грани апоплексического удара:

– Камера один, я сказал – двойной ракурс, мать вашу, а не панораму!

– Майк пошел.

– Н-да, похоже, сегодня к нам в студию забрались гремлины.

– Причем в первый рабочий день Саймона, – сочувственно добавила Сью. – Настоящее боевое крещение.

И они оба рассмеялись.

– Они смеются. Дайте двойной ракурс, народ обожает, когда они смеются.

– Думаю, нужно объяснить нашим телезрителям, что Саймон использует наушник, позволяющий слышать команды режиссера… ну, знаете, такая пластмассовая штучка, которая вставляется в ухо, примерно как слуховой аппарат.

– Мне кажется, Майкл, наши зрители прекрасно знают, что такое наушник.

– О боже, они опять препираются.

– Ну, вообще-то, Сьюзан, некоторые могут и не знать.

– Попробуйте прямую связь еще раз.

– По-моему, очень важно, чтобы зритель понимал техническую сторону дела, когда речь идет о съемках…

– Майк, переключайся на Саймона.

– …телевизионной программы… и… коли уж мы вернулись к программе…

– готовность пять секунд.

– …давайте попробуем еще раз дать слово Саймону Питерсу, нашему специальному корреспонденту, ведущему прямой репортаж с места съемок нового сериала «Трафальгар». И пожелаем ему удачи. Саймон?

– Саймон пошел… Господи, пожалуйста, Саймон пошел.

Второй Я улыбнулся, придержав улыбку ровно настолько, чтобы четыре миллиона телезрителей поняли: его вины здесь нет. И еще раз поднес палец к уху.

– Спасибо, Майк Да, теперь я тебя хорошо слышу.

В ухе послышалось громкое «ура!» режиссера, а Шоколадный Голос облегченно вздохнул.

Внезапно я почувствовал, что полностью владею ситуацией.