Тут мы явно вступали на зыбкую почву.

Я глубоко вздохнул и согласно кивнул, но поскольку разговор был телефонный, она не могла этого видеть, и между нами повисло неловкое молчание. А затем Чарли спросила, не хотел бы я прийти к ней в Рождество на праздничный ужин при свечах.

– Если б я не знал тебя как облупленную, то подумал бы, что ты приглашаешь меня на свидание.

– А может, и приглашаю, – ответила Чарли.

Я глубоко вздохнул.

– Ты уверена?

– Уверена уже целых двенадцать месяцев.

Под ложечкой как-то странно защекотало. Что это? Нервы? Чувства? Любовь?

– Увидимся в семь вечера, в Рождество.

Возможно, это и правда новый я.

«Сливки» закончили цикл, и я был искренне удивлен, увидев сегодня Лиззи Риз-Морган проезжающей мимо моего дома в своем кабриолете БМВ. Я помахал ей, но она, похоже, не заметила, поскольку не помахала в ответ. Лицо у нее было очень серьезное – точно такое же выражение было у Лиззи и на моем дне рождения, когда она не захотела со мной разговаривать.

Лиззи живет на севере Лондона. Что, интересно, она делала на моей улице?

Лиззи оставила сообщение на автоответчике. Судя по голосу, она была ужасно расстроенной и плакала так сильно, что я так и не понял, что же она хотела сказать.

3:06

У меня ужасное ощущение дежа-вю.

Сегодня по почте доставили то, что я поначалу принял за рождественскую открытку. Когда вскрыл конверт, внутри оказался простой листок бумаги. Записка от Лиззи. Почерк напоминал детские каракули. На листке было всего пять слов: «У меня задержка, позвони мне».

– Как насчет того, чтобы отметиться в специальном, «звездном» выпуске «Большого брата»?

Это был Макс.

Он пояснил, что одна из звезд в последний момент отказалась от участия в передаче и продюсеры попросили узнать, не соглашусь ли я занять его место. Макс объяснил, что придется провести в доме две недели; причем, как и в настоящем «Большом брате», каждый момент пробуждения (и сна) будет фиксироваться на мониторе, записываться на пленку и демонстрироваться на всю страну, а затем зрители путем голосования решат, кого выгнать.

– И когда начинается передача? – спросил я.

– Завтра.

– В Рождество?

– Они посчитали, что так будет интереснее, – ответил Макс. – Причем с собой нельзя брать никаких письменных принадлежностей, так что придется тебе на время забыть про свой дневничок. Кстати, у меня на примете есть издатель, которого он может заинтересовать.

– А кто из знаменитостей еще участвует?

Коль уж ты собираешься провести полмесяца взаперти, неплохо сначала узнать, с какими людьми придется делить это замкнутое пространство.

– Я знаю только троих. Мими Лоусон, Рикардо Манчини и один из «Братьев Чакл»… Барри, кажется.

– Мими Лоусон? – Меня вдруг обуяла отеческая забота. – А как же ребенок?

– Судя по всему, мать Мими, с которой та не общалась с пятнадцати лет, позвонила ей сразу после «Меча правды». Видимо, они таки разобрались между собой, так что она присмотрит за малышкой.

Я был рад за Мими. После всего, через что ей пришлось пройти, она все-таки помирилась с матерью.

Но насчет «Большого брата» я все равно сомневался.

– Мне нужно подумать.

– О чем тут думать? – искренне удивился Макс. – Саймон, мальчик мой, это шоу – гарантированный хит сезона. Одно то, что передача начинается в Рождество, стопудово означает, что все настроят на нее свои ящики. По первым прикидкам, шоу будет смотреть тридцать миллионов человек Ты только представь себе – тридцать миллионов! Ты и мечтать не мог о такой грандиозной славе!

Трубка умолкла.

А я думал о Новом Я. Думал о Чарли, рождественском ужине при свечах и о своем обещании навестить отца на второй день праздника. Действительно ли мне хочется тащиться в дом «Большого брата» и позволять им следить за каждым моим словом, препарировать, анализировать и разбирать его по частям? Я подумал о кошмарной перспективе провести целых две недели в одном помещении с Рикардо Манчини, Мими Лоусон и кем-то из «Братьев Чакл» (особенно если это Барри). И еще я подумал о записке Лиззи и словах Макса о грандиозной славе.

– Согласен, – ответил я.

4:16

Интересно, откуда Макс узнал про дневник?