К счастью, репетиция немного подняла ей настроение, и на некоторое время сердце ее успокоилось, застучало спокойно и ровно.

Вернувшись в гримерку, она подумала о Германе. «Может, зря я злюсь на него. Возможно, он просто заботится обо мне, не хочет, чтобы я так сильно уставала… Ведь все это время я вставала непривычно рано и ехала к нему в Подмосковье. Как хорошо, что он уже вернулся домой! К тому же, не нужно забывать, что сейчас все его силы и энергия направлены на восстановление, и его желание скорее ходить вполне справедливо. Если взглянуть на это с другой стороны, то не все так плохо, как мне кажется». От такой мысли на сердце сразу потеплело.

Она открыла шкаф, поставила туфли на полку. Пробежалась глазами по нарядам. Черное концертное платье мягко поблескивало в свете ламп. Ангелина вздохнула. Намечалось очередное выступление, и снова Германа не будет рядом. Как же ей не хватает его молчаливой поддержки в зале! Ведь приятно понимать, что кто-то пришел в театр не ради самой постановки, а просто потому, что захотел тебя увидеть…

Ангелина принялась переодеваться, предвкушая встречу с Германом. Он сказал, что приготовил для них интересную программу. Ожидался теплый, насыщенный вечер с кружками ароматного чая и картофельными дерунами. Вера Петровна обещала приготовить их к ее приходу. Ангелина улыбнулась, представив, как засуетится женщина, завидев ее на пороге квартиры. Ей очень нравилась Вера Петровна. Добрая, немногословная женщина, повидавшая в жизни многое, включая смерть мужа и болезнь сына, но при этом не потерявшая силы духа. Ангелине импонировали ее рассуждения о жизни, ее набожность и кротость. Лина не раз слышала от знакомых, что москвичи не любят приезжих, но в поведении Веры Петровны не было и намека на подобное. Ни взглядом, ни словом она не показала своего пренебрежения или высокомерия. Наоборот, она всегда тепло ее встречала, расспрашивала о родителях, передавала им привет. И каждый раз, провожая ее до двери, со слезами на глазах повторяла:

— Спасибо за все, Ангелиночка.

Герман, видимо, унаследовал характер матери. Ему была свойственна доброта и молчаливость, порою даже некоторая замкнутость. И в то же время он в любую минуту готов был прийти на помощь ближнему, выслушать, поддержать. Еще он отличался верностью своим принципам и идеалам. Если сказал — то сделал, если решил что-то — сделал так, как планировал. Иногда Ангелине казалось, что она тоже входит в список его идеалов. Порою взгляд его глаз надолго задерживался на ней, ощупывал, озарялся лучиками солнца, стоило лишь поймать ее смущенную улыбку. Иногда ее рука надолго задерживалась в его сильной ладони. Ангелина ощущала, как сжимает он ее пальцы, словно не хочет отпускать далеко от себя. Бывало, он молча гладил ее по волосам, и от этих прикосновений у нее мурашки бежали по коже, а дыхание перехватывало. Но не было никаких намеков на симпатию, влюбленность, говорили только взгляды. Никто из них не решался переступить ту грань, которая разделяла дружбу и любовь.

«Может быть, и Маше он оказывает знаки внимания? — мелькнула неприятная мысль в голове. — В конце концов, он не обязан ждать меня годами… И с чего я взяла, что он по-прежнему небезразличен ко мне? Может, я сама себе это придумала…»

От таких размышлений настроение у нее испортилось окончательно.

Ангелина набросила на плечи пальто, влезла в сапоги, успевшие к моменту окончания репетиции окончательно высохнуть, и вышла из гримерки. Прямо у входа она встретила Элю.

— Что-то ты сегодня неразговорчива, — пробурчала она.

— Рассказывать мне особо нечего, — пожала плечами Ангелина, — каждый день похож на предыдущий.

— Ой, да ладно! — В голосе Эли послышались ехидные нотки. — Знаю я, как проводишь ты свои дни. Поменялись с Германом ролями?

— О чем ты?

— Не делай вид, будто не понимаешь. Сначала Герман приходил к тебе с цветами, а теперь ты ходишь к нему… правда, без цветов.

Ангелина оторопела. Откуда Эля узнала об этом, ведь она ничего не говорила ей? Подруга словно прочитала ее мысли:

— Несколько раз я видела, как ты шла к одному и тому же дому. Мне стало интересно, что за тайну ты скрываешь, к кому ходишь в гости. Я запомнила номер подъезда, в который ты зашла, и позвонила своей однокласснице, она как раз в этом доме живет. Оказывается, твои огненные волосы запомнили все соседи. И моя одноклассница тоже. Я не сразу поняла, кто такая Вера Петровна, но потом, когда прозвучало имя Германа, все встало на свои места.

Она сделала паузу и внимательно взглянула на подругу, ожидая ее реакции. Но Ангелина молчала. Эля вздохнула и спросила прямо:

— Между вами что-то есть?

— Нет, — слишком поспешно ответила она.

— Тогда что вас связывает с Германом?

Ей хотелось спросить: «А тебе какое дело», но сдержалась. Хамить Эле было бесполезно. Любопытная от природы, она любила много поговорить, посплетничать. Не было смысла осаждать ее пыл. Эля уже не изменится. Да и Ангелине не хотелось тратить силы и энергию на упреки, поэтому она просто ответила:

— Нас связывает дружба.

— И только?

Ангелина сделала вид, будто не заметила ее хитрой улыбки.

— Послушай, я многое узнала. Герман какое-то время находился в коме, сейчас приходит в себя. Сложив два и два, я поняла, что ты все это время бегала к нему. И сейчас с ним возишься.

— Какая ты догадливая. — Ангелина уже начала терять терпение.

— Просто так, из дружбы, никто не стал бы вешать на себя такую обузу.

— Герман — не обуза! — отрезала Ангелина.

Эля положила руку ей на плечо.

— Прости, я не хотела тебя обидеть. Но ты же понимаешь, что он сейчас не совсем здоров. Мне кажется, ты испытываешь к нему нечто большее, чем дружбу. Вспомни себя полгода назад. Твое внимание было полностью сосредоточено на Альберте, о Германе ты и не думала. Со смехом ты принимала от него цветы, а вечером охотно делилась со мной подробностями этих встреч. Но теперь Альберт тебе не интересен, а все, что касается твоих отношений с Германом, ты пытаешься тщательно скрыть. Что ж, это твое право. Но факт очевиден: ты влюбилась в него.

На лице Эли появилось торжество. Как будто она радовалась тому, что вышла на правильный след, разгадала тайну подруги, так долго мучившую ее. Ангелина пожала плечами с самым невинным видом.

— Я рада, что ты все правильно поняла. Да, я влюбилась в него, но это ничего не меняет.

— От чего же? — В глазах Эли появился интерес. Ей живо захотелось узнать подробности.

— Потому что мы не собираемся переступать грань дружеских отношений. А теперь мне пора. Я и так потеряла много времени, беседуя с тобой.

«Я сказала это слишком резко», — запоздало подумала Ангелина. Но Эля, похоже, не обратила внимания на ее недовольный тон. В ее глазах все еще горел огонек любопытства. Видимо, отношения Ангелины и Германа сейчас волновали ее больше, чем общение с окружающими людьми.