— Я не даю советов. Решает судьба, решает человек, но не я, — перебила Зана и все же согласилась: — Приходи.

— У меня есть друг, — вспомнил Кларенс, и индианка тут же сказала:

— Ему это тоже нужно?

— Мы всегда были вместе.

Кивнув, Зана удалилась в лес, и Кларенс был готов поклясться, что она просто исчезла, растворилась в нем без следа.

После всего, что произошло в этот день, он не сумел заставить себя заняться работой и просто объезжал подернутую зимним туманом округу. В эти минуты красота мира казалась обнаженной, пронзительной, как его чувства.

Где-то там, грязно-серым потоком по белому полю, текло стадо звенящих колокольчиками овец, подгоняемых громко лающими овчарками, из чьих красных, жарко дышащих пастей вырывался пар, и единственным человеком, выполнявшим непосильную работу за воистину смехотворную плату, но мысли Кларенса были далеки от этого.

Он думал об Эвиан, о ее тонкой фигурке, которую, казалось, вот-вот опрокинет ветер, о ее выбивавшихся из-под платка смоляно-черных волосах, о ее зарождавшемся доверии и нерешительном смехе.

Он так и не вспомнил о цепочке капканов, растянувшихся вдоль замерзшего ручья, а вернувшись на ранчо, встретил хмурого Арни, которому в одиночку пришлось пасти и загонять стадо.

— Куда больше ты был нужен сегодня здесь. Я страшно замерз и устал. За целый день у меня не было времени слезть с седла, — сказал он, не глядя на приятеля, когда они наконец сели есть, и Кларенс остро воспринял непривычный упрек.

— Когда ты ездил в Шайенн, я справился.

— Тогда было теплее, и потом я уезжал по делам. А ты всего лишь подкарауливал мисс Эвиан. Даже капканы не проверил!

— Что ты знаешь об этом, Арни? — с глубоким намеком спросил Кларенс.

— Я знаю только, — пристально глядя в огонь, промолвил тот, — что погода неизменно берет над нами верх. Что декабрьская луна почти всегда приносит снег, а январская — морозы. Что нам придется ждать чинука как манны небесной, и что бороться с судьбой так же нелепо, как идти против Бога. А еще, что для таких, как мы с тобой, очень мало легких способов заработать на жизнь.

— Вот как? А что ты скажешь, если я отвечу, что сегодня встретился с Заной и она согласилась принять нас с тобой в своей хижине?

Когда Арни повернул к нему лицо, Кларенсу почудилось, будто в глазах друга мерцают осколки льда.

— Зачем тебе это?

— Хочу узнать свое будущее.

— Тебе это нужно?

— А тебе — нет?

— Мне проще, — резко произнес Арни, — я принимаю судьбу, как воздух, которым приходится дышать, и редко иду против течения реки или потока ветра.

— А я попытаюсь это сделать.

— Если то, что ты выбрал для себя, того стоит, тогда пытайся.

Кларенс долго молчал. Безусловно, между ним и Эвиан что-то произошло, но это что-то было слишком хрупким, тонким и ненадежным, как первый, только что схваченный морозом лед, и он не мог об этом говорить.

Наконец он спросил:

— А если б у тебя была возможность выбора, ты выбрал бы, Арни?

— Я бы выбрал, — твердо ответил тот.

— Тогда мне не терпится увидеть, каким будет твой выбор.

Они отправились к Зане следующим вечером, так, чтобы успеть вернуться домой до темноты. Кларенс уверенно заявил, что найдет дорогу. Он ехал на Мистере Уиллисе, а Арни — на другом коне.

Остановившись на холме, приятели смотрели вниз, туда, где начиналась зубчатая стена сосен, смолистые ветви которых спускались до самой земли. Деревья росли так плотно, что, казалось, невозможно пробраться между стволами, и Кларенс предложил:

— Привяжем лошадей?

— А если придут койоты?

— Да, ты прав.

— Пожалуй, Уиллису следовало оставить нам оружие получше, чем этот кольт, — заметил Арни, посмотрев на кобуру на поясе Кларенса.

— Конечно! Я бы купил винтовку, только она слишком дорого стоит.

Арни вздохнул. Покупка провизии и одежды почти полностью истощила оставленный хозяином кошелек, а впереди была зима, и бог весть что им могло понадобиться! На ранчо нашлось далеко не все необходимое, и он не предполагал, как достать деньги. Арни знал наперед, что Кларенс ни за что не согласится обратиться за помощью к хозяину соседнего ранчо, как это, возможно, делали их предшественники.

Когда приятели наконец отыскали хижину Заны, им пришлось долго ждать, потому что индианка разводила в яме костер для окуривания шкуры койота, и было ясно, что она не намерена оставлять важное дело ради нежданных пришельцев.

Увидев дорогую винтовку, бережно прислоненную к стене хижины, Арни толкнул друга локтем. Откуда у нищей старухи такое оружие?!

Зана не пустила их в хижину, и им оставалось только предполагать, что там, внутри. Прежде она посмотрела на Арни и тут же сказала:

— Хочешь знать, где я взяла винтовку?

Потом повернулась к Кларенсу.

— А ты думаешь, как бы отнять ее у старухи? Что вам надо, ребята?

— Мы вовсе не собирались… — начал Арни, но Кларенс перебил:

— Мы желаем узнать, что нас ждет.

Индианка покачала головой.

— Мне кажется, вы знаете это и без меня — с тех пор, как устроились работать на ранчо. Вам предстоит пасти скот, следить за тем, чтобы он не пал и не забрел на чужое пастбище.

— Нам известны наши обязанности. Просто теперь мы не уверены в том, что это все, что нам нужно.

Арни с неудовольствием отметил, что Кларенс говорит и за него, и за себя, но по обыкновению промолчал.

Ему почудилось, будто в улыбке индианки промелькнуло что-то зловещее, а ее лицо стало похожим на большой ком коричневато-серой земли. Арни захотелось немедленно уйти. Он был уверен, что услышит нечто очень плохое, и его предчувствия оправдались.

— Я ждала вас, — сказала Зана. — Вы оба получите то, о чем видите сны. Но ваш путь будет трудным и долгим. Вы заплатите предательством и убийством.

Арни отшатнулся от нее, как от прокаженной, но Кларенс не сдвинулся с места.

— Ты так считаешь? Мне кажется, ни один из нас не способен на это!

— Я еще не встречала человека, который знал бы себя до конца, — сухо промолвила индианка.

Арни ни за что в жизни не стал бы благодарить старуху за такое предсказание, но Кларенс спросил:

— Мы можем что-то сделать для тебя?

— Да, — ответила Зана, — продать шкуры и купить нужные мне вещи. Часть вырученных денег вы сможете оставить себе.

Не дожидаясь ответа, она вошла в хижину и вернулась, сгибаясь под ворохом меха.

Это были отлично выделанные, гибкие, мягкие, как тончайший бархат, шкуры с безупречной поверхностью и золотисто-коричневой от умелого окуривания изнанкой. Судя по всему, индианка умела мастерски подстрелить и кролика, и оленя, и койота.