по слухам, отказала память. Ну, там всякое такое…Да и возраст! И переживания. Словом, склероз! Она и меня-то с трудом узнаёт. А теперь к ней вообще не пускают! — нагло соврал Бонифаций. А сам подумал: «То же мне, гиперболоид инженера, как там его, Гарри. Говорящая голова Доуля…»

Бонифаций не считая положил деньги в карман куртки. Матвей Матвеевич, не вставая со скамейки, стал перелистывать папки. «Ах, вот оно что! Соединение. Видимо, дело в нём! И ещё вот тут какие-то штрихи…ах, да слева надо было сделать напайку…»

«Ни припайки, ни впайки тебе, гад, не помогут! — подумал Бонифаций. — Тюрьма таких только может исправить да могила!»

Так и случилось. Через пару месяцев всю группу, именуемую себя «Роза-7» привлекли к суду за мошенничество.

— Боня! Ты — умничка! — воскликнула Юлия Владимировна Росинская, узнав, как ловко Бонифаций провёл Андреева и всю его «Розу-7». — Да какая это роза? Чертополох поганый!

— Всем дали от семи лет…но они выйдут и начнут мстить…

— К этому моменту ты уже купишь дачу в Испании! — улыбнулась Росинская. Голос её по телефону звучал, как музыка. — Бонифаций! Это победа. Это месть за мою испоганенную карьеру. И это закон бумеранга в действии!

ПИСЬМО ПЯТОЕ

Бонифаций, мальчик мой…

Дитятко моё, куколка, зайчик…пишу для тебя эту книгу исцеления! Как правильно, как верно, на моих голосах! Но это будет полуправдой, ибо всю правду выложишь, а она становится меньше от сказанного. Становится каплей. Она скукоживается до малых размеров, как шагреневая кожа. Кожа кож. Но само понятие исцеления — оно цельно, н может от капли зачатое, вырасти.

Итак, берём провода. Проволоку медную. Генератор синуса. Трансформатор. Преобразователь переменного тока. А ещё статика. И…о. О! то самое, что делает целебное целебным. Тяжёлое тяжёлым. Светлое светлым. Я всё пропускаю через себя. Тонкую пластинку я кладу на своё пульс.

Я его снова ищу. Ищу в людях, в каплях дождя. В снеге. В факте рождения. Когда начинает болеть поясница, ноет живот, крошатся миры. И в этот момент надо найти то, что есть основное для вселенной. Прибор для исцеления. Я тогда очень болела. Нуждалась в поддержке. Но меня предал любимый. Предала подруга. Но им обоим было хорошо вдвоём. Ей и ему. Они исцелились от одиночества. Они спали, дера между совими етлами мою книгу исцеления. Она была потоком воздуха. Она была в ягодичных впадинах и выпуклостях. Она была между их рёбрами, между ключицами, между их животами. Она уплотнялась в паху. Она выплёскивалась из них и падала в пропасть.

Я бы могла исцелить многих. Но иные, другие были неизлечимо больны. Жадностью. Эгоизмом. Себялюбием. Таким книга исцеления не нужна. Точнее для таких, она бесполезна. Даже если это мои близкие люди. Галя и Донж. Ближе их только ты! Бонифаций! Пройдёт время, и ты поймёшь, как любила. Любила один раз, но так, что нашёлся способ исцелять людей.

И вот мой главный секрет: Это та самая кроха, добавка, довесок. Но именно он делает белое белым. Чёрное чёрным. А лечение исцелением. Изобретатель не должен быть в момент сборки Куша больным. Нет, разговор идёт не о температуре, насморке, чихании, кашле. А о том, чтобы внутри было — свежо, чисто, румяно. Я имею в виду внутри сердца. Потому что пульс собьётся. И будет выдавать погрешность. Самую махонькую. Но будет. И тем самым реализация процесса на лицо. Это не учёл Матвей Матвеевич. Он занимался механической сборкой. Купил площадь под цех. Линию под сборку генератора тока. Приобрёл катушки. Но ни один прибор им собранный не имел той степени резонанса, которая требуется данному конкретному человеку. Это называется — не вложил душу. Нет, отчасти его Куши целебные. Им требуется лишь подбор хорошего здорового тела для начала. То есть надо перед тем, как врубить выключатель, подобрать по частотам от триста четырнадцати до тысячи.

Я люблю больше всего торы.

Их забавные кругляшки. Помнишь, в детстве у тебя были такие? Разноцветные пластмассовые побрякушки? Сыночек, а помнишь, как мы ходили в парк, кормить уточек белым хлебом?

А помнишь, как ты сам пошёл и записался на танцы?

А помнишь, как я застала тебя за курением сигарет?

И как ты выкурил первую травку?

А я не заметила.

И лишь потом, когда ты впервые был задержан в милиции с огромными расширенными зрачками, я поняла, в чём дело.

И вот тогда я начала изобретать свой Куш. Он был не больших размеров, работал на батарейках. И я тебе его подкладывала под матрас до тех пока, ты не бросил курить.

Второй мой Куш не принёс мне радости.

Он не умеет возвращать людей. Он умеет лишь лечить. Остальное ему не ведомо, как прощение, покаяние. Ибо это не материально телесные субстанции.

Ещё один Куш я продала, потому что хотела самоутвердиться.

А вот четвёртый, самый точный, гениальный, продуманный находится всегда с мной. Что тебе рассказать о Тюмени? Сынок, я беременна. Нет, это не непорочное зачатие. Это просто факт. Отец твоей будущей сестры…

Ой, подожди, звонят в дверь. Наверно, соседка. Это милая старушка. Она часто просит меня сходить в магазин за хлебом. Она одинокая. И я ей помогаю. Она очень похожа на мою маму.

Но манеры разные: мама иногда меня колотила по голове. А я никогда… тебя ни разу не отлупила. И сестру твою тоже не стану. Соседку зовут баба Катя. И ещё расскажу немного о Донже. Я его любила когда-то…

Вот и всё.