«Зевс многославный, великий, и все вы, бессмертные боги!

Первых, которые, клятвы нарушив, проявят враждебность, —

Пусть их мозги, как вот это вино, по земле разольются,

Их и детей их; а жен пусть другие взведут на постели!»

Так говорили. Однако молитв их Кронид не исполнил.

К ним обратился владыка Приам Дарданид со словами:

«Слушайте, Трои сыны и ахейцы в красивых поножах!

Снова теперь я в открытый ветрам Илион удаляюсь.

Сил у меня недостанет глазами смотреть, как сражаться

Будет мой сын дорогой с Менелаем, любимцем Ареса.

Знает один только Зевс и другие бессмертные боги,

Смертный конец в поединке кому из двоих предназначен».

Муж богоравный ягнят положил в колесницу, поднялся

Сам на нее и за вожжи взялся, натянувши их сзади.

Возле него Антенор на прекрасную встал колесницу.

Оба в родимый они Илион возвратились обратно.

Гектор меж тем Приамид с Одиссеем божественным место

Для поединка сначала отмерили, после же, бросив

Жребии в шлем медяной, сотрясали их, чтобы решилось,

Кто из противников первый копье свое медное бросит.

Оба ж народа молились бессмертным и руки вздевали.

Так не один говорил и в ахейских рядах, и в троянских:

«Зевс, наш родитель, на Иде царящий, преславный, великий!

Кто из обоих во всем, что меж нами случилось, виновен,

Сделай, чтоб, насмерть сраженный, в жилище Аида сошел он,

Мы ж меж собой утвердили б священные клятвы и дружбу!»

Так говорили. Потряс шлемоблещущий Гектор великий

Жребии, глядя назад. И выскочил жребий Париса.

Все после этого сели рядами, где каждый оставил

Быстрых своих лошадей и доспехи свои боевые.

Богоподобный Парис же, супруг пышнокудрой Елены,

Стал между тем облекать себе плечи доспехом прекрасным.

Прежде всего по блестящей поноже на каждую голень

Он наложил, прикрепляя поножу серебряной пряжкой;

Следом за этим и грудь защитил себе панцырем крепким

Брата Ликаона,[28]точно ему приходившимся впору.

Сверху на плечи набросил сначала свой меч среброгвоздный

С медным клинком, а потом и огромнейший щит некрушимый;

Мощную голову шлемом покрыл, сработанным прочно,

С гривою конскою; страшно над шлемом она волновалась.

Крепкое взял и копье, по руке его тщательно выбрав.

Так же совсем и герой Менелай снаряжался на битву.

После того как в толпе средь своих они к бою оделись,

На середину меж ратей враждебных противники вышли,

Взглядами грозно сверкая. Охватывал ужас смотрящих

Конников храбрых троян и красивопоножных ахейцев.

Близко друг к другу они подошли на измеренном поле,

Копья в руках сотрясая и злобясь один на другого.

Первым Парис боговидный послал длиннотенную пику

В щит, во все стороны равный, ударивши ею Атрида;

Но не смогла она меди прорвать, и согнулося жало

В твердом щите Менелая. Вторым Менелай русокудрый

Медную пику занес и взмолился к родителю Зевсу:

Дай отомстить человеку, кто первый худое мне сделал,

Дай, о владыка, чтоб мною сражен был Парис боговидный,

Чтоб ужасался и каждый из позже родившихся смертных

Гостеприимному злом воздавать за радушье и дружбу!»

Так он сказал и, взмахнувши, послал длиннотенную пику,

В щит, во все стороны равный, ударивши ею Париса;

Щит светозарный насквозь пробежала могучая пика,

Быстро пронзила искусно сработанный панцырь блестящий

И против самого паха хитон у Париса рассекла.

Тот увернулся и этим избегнул погибели черной.

Сын же Атрея, извлекши стремительно меч среброгвоздный,

Грянул с размаху по гребню на шлеме: но меч, от удара

В три иль четыре распавшись куска, из руки его выпал.

И возопил Менелай, на широкое небо взглянувши:

«Нет никого средь бессмертных зловредней тебя, о Кронион!

Я уже думал отмстить Александру за низость, — и что же?

Меч у меня разломался в руках на куски, и без пользы

Пика моя излетела из рук. И его не убил я!»

Ринулся он на Париса, за шлем ухватил коневласый

И потащил, повернувшись, к красивопоножным ахейцам.

Стиснул узорный ремень Александрову нежную шею,

Под подбородком его проходивший от шлема, как подвязь.

И дотащил бы его Менелай, и покрылся бы славой,

Если б остро не следила за всем Афродита богиня:

Подвязь из кожи быка, убитого силой, порвала,

Шлем лишь один очутился в могучей руке Менелая.

В воздухе шлем Менелай закружил и швырнул его быстро

К пышнопоножным ахейцам; и шлем тот друзья подобрали.

Бросился вновь он вперед, поразить Александра желая

Медным копьем. Но нежданно его унесла Афродита,

Очень легко, как богиня, сокрывши под облаком темным.

В сводчатой спальне душистой его усадила, сама же

Быстро пошла, чтоб Елену позвать, и нашла ее вскоре

В башне высокой; вокруг же троянки толпою сидели.

Дернула тихо богиня ее за нектарное платье,

Древнерожденной старухе обличьем своим уподобясь,

Пряхе, которая в дни, как жила еще в Спарте Елена,

Шерсть ей пряла превосходно и очень Елену любила.

Ей уподобившись, так Афродита богиня сказала:

«В дом возвратись поскорее, тебя Александр призывает.

Он уже в спальне сидит на кровати точеной, сияя

И красотой, и одеждой; и ты никогда б не сказала,

Что из сраженья он с мужем пришел, но что хочет итти он

На хороводы иль сел отдохнуть, с хороводов пришедши».

Так ей сказала и душу Елены в груди взволновала.

Лишь увидала Елена прекрасную шею богини,

Прелести полную грудь и блистание глаз ее ярких, —

В ужас пришла; обратилась к богине и так ей сказала:

«О, для чего обольстить меня снова, жестокая, хочешь?

Может быть, дальше меня, в многолюдный какой-нибудь город

Фригии или прелестной Меонии хочешь увлечь ты?

Может, и там средь людей, предназначенных к смерти, нашелся

Милый тебе? Побежден Александр боговидный Атридом;

Хочет со мною, мерзавкой, домой Менелай возвратиться.