И замолчали. И Гектор сказал, между ратями стоя:

«Слушайте, Трои сыны и ахейцы в красивых поножах,

Что говорит Александр, возбудивший вражду между нами:

Он предлагает троянцам и всем меднолатным ахейцам

На многоплодную землю сложить боевые доспехи;

Сам же один на один с Менелаем, любимцем Ареса,

Вступит он в бой за Елену и взятые с нею богатства.

Кто из двоих победит и окажется в битве сильнейшим,

Женщину пусть уведет за собою с богатствами всеми.

Мы же взаимную дружбу священною клятвой заверим».

Так говорил он. Кругом все затихли и молча стояли.

Громкоголосый тогда Менелай обратился к ним с речью:

«Слушайте также меня. Жесточайшая горесть пронзает

Сердце мое; помышляю давно я: пора примириться

Трои сынам и ахейцам. Довольно вы бед претерпели

За преступленье Париса, за распрю, возженную мною.

Кто между нами двумя обречен на погибель судьбою,

Пусть и погибнет. А вы, остальные, миритесь скорее.

В город пошлите за белым барашком и черной овечкой

Солнцу принесть и земле; мы другого для Зевса доставим.

Также и силу Приама[26]сюда приведите, чтоб клятвы

Сам он заверил (его сыновья вероломны и наглы),

Чтобы никто дерзновенно кронидовых клятв не нарушил.

Носятся вечно по ветру людей молодых помышленья;

Если ж участвует старец, то смотрит вперед и назад он,

Чтоб для обеих сторон наилучше решилося дело».

Так говорил он. И радость объяла троян и ахейцев,

Вера явилась, что близко злосчастной войне окончанье.

Коней поставили в ряд, со своих колесниц соскочили,

Сняли доспехи и все их сложили на землю от вражьих

Близко рядов: разделяла их узкая поля полоска.

Гектор немедленно двух посланцев к Илиону отправил

Пару ягнят принести и Приама призвать на равнину.

Также и царь Агамемнон Талфибию дал приказанье

К вогнутым быстро итти кораблям и ягненка доставить.

И непослушен он не был владыке народов Атриду.

С вестью меж тем к белорукой Елене явилась Ирида,

Образ принявши золовки, жены Антенорова сына,

Знатного Геликаона; женой он имел Лаодику,

Между Приамовых всех дочерей наилучшую видом.

В доме застала Елену; огромную ткань она ткала, —

Плащ тёмнокрасный двойной, и на нем выводила сраженья

Меж конеборных троянцев и меднохитонных ахейцев,

Где от Аресовых рук за Елену они пострадали.

Вставши вблизи, быстроногая так ей сказала Ирида:

«Выйди, жена молодая, взгляни-ка на чудо, какое

Между троян совершилось и меднохитонных ахейцев!

Вел так недавно их друг против друга Apec многослезный,

Жаждали в битвах жестоких сходиться они на равнине.

Нынче безмолвно стоят. Прекратилась война. Оперлися

Воины все на щиты. И копья их воткнуты в землю.

А Приамид Александр с Менелаем, любимцем Ареса,

С длинными копьями в бой за тебя окончательный вступят.

Кто из двоих победит, назовет тебя милой супругой».

Так говорила и дух ей наполнила сладким желаньем

Первого мужа увидеть, родителей милых и город.

Тонкою белою тканью покрылась она и поспешно,

Нежные слезы роняя, из комнаты вон устремилась.

Шла не одна она; следом за ней две служанки спешили,

Эфра, Питфеева дочь, с волоокой Клименой.[27]Достигли

Вскорости все они места, где Скейские были ворота.

Там над воротами, в башне, с Приамом, Панфоем, Фиметом,

С Лампом и Клитием и Гикетаоном, ветвью Ареса,

Укалегон с Антенором сидели, разумные оба.

Все — многочтимые старцы из лучших старейшин народа.

Старость мешала в войне принимать им участье; но были

Красноречивы они и подобны цикадам, что, сидя

В ветках деревьев, приятнейшим голосом лес оглашают.

Вот каковые троянцев вожди восседали на башне.

Только увидели старцы идущую к башне Елену,

Начали между собою крылатою речью шептаться:

«Нет, невозможно никак осуждать ни троян, ни ахейцев,

Что за такую жену без конца они беды выносят!

Страшно похожа лицом на богинь она вечноживущих.

Но, какова б ни была, уплывала б домой поскорее,

Не оставалась бы с нами, — и нам на погибель, и детям!»

Так говорили. Приам подозвал к себе громко Елену:

«Милая дочь, подойди-ка поближе и сядь предо мною!

Первого мужа увидишь, родных и друзей твоих близких.

Ты предо мной невиновна; одни только боги виновны;

Боги с войной на меня многослезной подняли ахейцев.

Сядь же сюда, назови мне огромного этого мужа, —

Что это там за ахеец, высокий такой и могучий?

Выше его головой меж ахейцами есть и другие,

Но никогда не видал я такого красивого мужа,

С видом почтенным таким. На царя он осанкой походит».

И отвечала Приаму Елена, богиня средь женщин:

«Свекор мой милый, внушаешь ты мне и почтенье, и ужас.

Лучше бы горькую смерть предпочла я в то время, как в Трою

С сыном твоим отправлялась, покинувши брачную спальню,

Малую дочку, и близких родных, и пленительных сверстниц.

Но не случилося так, и о том исхожу я слезами.

Это ж тебе я скажу, что спросил и узнать пожелал ты:

Там пред тобою пространнодержавный Атрид Агамемнон, —

И копьеборец могучий, и доблестный царь вместе с этим.

Деверь он был мне, собаке! Да, был он мне деверь когда-то!»

Так говорила. И старец, дивясь на Атрида, воскликнул:

«О, Агамемнон блаженный, судьбой отличенный с рожденья!

Сколько ахейских сынов под твоим я тут вижу началом!

Некогда быть мне пришлось во Фригии, богатой лозами,

Видел я там превеликую рать быстроконных фригийцев,

Видел народы Отрея и равного богу Мигдона.