Так оно и было. Мне так не терпелось увидеть Мартина, что я поверила в обман.

22 января, более двух лет назад.

Ванкувер, Британская Колумбия

— Боже мой, Эль, ты отлично выглядишь. Еще лучше, чем я помню!

— А ты… ты был на солнце. Откуда этот загар?

Я узнала Мартина в тот момент, когда увидела его сидящим за столиком у окна и поняла, что это не тот Мартин, которого я видела вчера. Двойник не имел такого загара, и у него были длинные волосы. Лицо Мартина было бронзовым от южного солнца, и он носил короткую стрижку. Он выглядел замечательно. Все мои внутренние сомнения испарились, когда он встал и поцеловал меня в губы.

— Испания, — сказал он, наливая вино в мой бокал. — Пять дней на яхте в Марбелье.

Он широко улыбнулся, блеснув белыми зубами на загорелом лице.

— Даже зимой в Средиземноморье бывает потрясающая погода, — он поставил бутылку в ведерко со льдом. — Надеюсь, тебе понравится. «Пино гри» «Слокан-Хиллс»; это маленький виноградник в…

— Знаю, в Оканагане. Кстати, это одно из моих любимых вин.

Последний раз я пила это вино за счет моего отца в баре «Маллард». Две бутылки за один присест.

— В таком случае, я горячо одобряю твой вкус, — он поднял свой бокал. — За встречу! Я рад, что ты смогла приехать, Элли. Рад, что ты не поставила на мне крест.

— Я тоже рада, — мы чокнулись. — Эта поездка в Марбелью была для отдыха или для бизнеса?

Я отпила глоток и почувствовала, как восхитительное тепло растекается в груди.

— Для бизнеса. Тем не менее мне удалось заниматься делами на яхте моего друга. Испанский финансист готов поддержать мой проект строительства речного вокзала в Новом Южном Уэльсе. Теперь пора переходить от слов к делу.

— Мои поздравления.

— Я знал, что так и будет, но тем больше причин отметить это!

Я раскрыла меню, но Мартин накрыл мою руку ладонью.

— Я уже сделал заказ.

— Какой?

Он улыбнулся.

— Мы сможем изменить его, если захочешь, но я заказал буйабес[9] для нас обоих. Это местное фирменное блюдо, и я хочу, чтобы ты его попробовала, Элли, — он сделал паузу. — Кроме того, у меня есть причина.

Я почувствовала смутное беспокойство.

— Что за причина?

Он лукаво улыбнулся.

— Об этом потом; сначала мы поедим. Если блюдо тебе не понравится, придется выбрать другую стратегию.

Я поставила бокал на стол.

— В сущности, у меня тоже есть причина для желания встретиться с тобой, — я достала маленькую коробочку и положила ее на стол между нами.

В его взгляде мелькнула озабоченность.

— Открой ее, — предложила я.

Мартин открыл коробочку. Его золотая запонка переливалась в мерцающем свете свечи. Он поднял голову и встретился с моим взглядом.

— Ты уронил ее в лифте, поэтому я и позвонила тебе. Я хотела, чтобы ты знал, что она у меня, — на тот случай, если это памятная вещь для тебя.

Он вынул запонку.

— Спасибо. Но я надеялся, что ты позвонишь, потому что…

— Рано утром в понедельник я пришла в отель, чтобы вернуть ее тебе, — быстро добавила я, чтобы не спасовать перед ним.

Он пристально посмотрел на меня. Я внимательно наблюдала за его лицом.

— Тебя там не было, Мартин. Ты не зарегистрировался в отеле.

Он слегка прищурился.

— Вот как? Ты уверена?

— Абсолютно уверена.

Когда мой тон изменился, он плотно сжал губы.

— Вероятно, Гертруда зарегистрировала нас от лица моей компании.

— Гертруда? — я почувствовала, что краснею.

— Моя личная ассистентка, — он как-то странно посмотрел на меня. — Все в порядке, Элли?

Я опустила глаза и повертела бокал в руке, чувствуя себя идиоткой.

— Она… то есть, Гертруда сопровождает тебя в твоих поездках?

— Иногда, в зависимости от поездки. Она сопровождала меня в Ванкувере; я нуждался в ее содействии для разных поручений, в том числе для развлечения жены испанского инвестора. Это оказалось весьма полезно — в Марбелье я плавал на его яхте.

— Ах… это хорошо, — я кашлянула и отвернулась. Мне не хотелось рассказывать ему, что я пыталась допросить еще и дежурного из бара «Маллард». Но это объясняло, почему бармен Рок мог видеть там Мартина вместе с этой женщиной.

Появление официанта избавило меня от дальнейшего замешательства. Он поставил на стол две тарелки с горячим буйабесом, две розетки с соусом руйе[10] и ломтики хрустящего хлеба, поджаренного на гриле. Когда он ушел, Мартин взял коробочку с запонкой и убрал ее в карман.

— Может быть, я специально уронил ее.

— Прошу прощения?

Он изогнул светлую бровь.

— Может быть, я обронил запонку, как хрустальную туфельку на балу, в надежде, что ты вернешься и найдешь меня.

Я рассмеялась — наверное, слишком громко, — но облегчение сделало меня беззаботной.

Буйабес был сказочно вкусным. Мы заказали еще вина и побеседовали о живописи: о художественных галереях, которые он посещал в Европе, и о картинах, которые ему нравились. Он показал мне фотографию картины, недавно купленной для его офиса в Торонто, где она была повешена с наиболее выгодным углом освещения, и я узнала интерьер этого офиса со скриншота, все еще хранившегося в моем телефоне. Мне понравилось, что Мартин разделял мою страсть к живописи и мог поддержать разговор на эту тему; Дуг никогда не проявлял интереса к этому.

Когда принесли кофе и десерт, Мартин сказал:

— Я все рассказал тебе о моей семье, но очень мало знаю о твоей семье, Эль. Когда я упомянул о том, что разочаровал моего отца, ты сказала, что понимаешь, и как будто была уверена в этом.

Я колебалась. События всегда начинали развиваться по непредсказуемой траектории, когда люди узнавали, что я была дочерью Стерлинга Хартли, которой предстояло унаследовать миллиарды долларов. Возможно, я слишком долго ждала, прежде чем рассказать Мартину, и теперь опасалась, что это будет выглядеть неприлично. Так или иначе, после некоторого раздумья я решила сначала рассказать о моей матери.

— Она умерла, когда мне было девять лет, — я отпила глоток эспрессо. — Она была алкоголичкой и злоупотребляла рецептурными препаратами. В итоге она покончила с собой.