— Он бьёт тебя, Аня? — словно сквозь вату звучит следующий вопрос Торецкого.

Мои глаза суетливо шарят по его лицу, мигом отмечая, как желваки на скулах мужчины стали подрагивать, губы сжались, а брови сошлись на переносице. Никогда не видела столько эмоций на его лице, пока здесь работаю.

— Аня? Ты слышишь? Муж тебя бьёт, верно?

Он никогда раньше не обращался ко мне на «ты», но разве это имеет значение перед тем фактом, что сейчас, впервые за мучительные годы брака, кто-то узнает про мою самую большую тайну и мою самую мучительную боль? — Это не ваш. е дело, Максим Константинович, — тяжело сглатываю и опускаю взгляд, чтобы не видеть сгущающуюся темноту в глазах босса.

Одновременно с этим пытаюсь выдернуть руку, чтобы поскорее покинуть кабинет.

Я просто… не могу ему обо всём рассказать. Что он скажет? Что я сама виновата? Что по своей воле отказываюсь менять жизнь? Эти слова просто добьют меня.

И чем он сможет помочь? Посоветует обратиться в полицию? Как бы всё хуже не стало.

— А дочку? Дочку тоже? — Торецкий практически рычит, игнорируя мою попытку выдернуть руку и уйти.

Я не хочу отвечать на его вопросы о моём муже. Я вообще не хочу говорить о муже. Ни с кем. Всё, что я хочу, это забрать мою девочку. Узнать, куда её собираются увезти, и не позволить этому случиться. Моё упрямое молчание, видимо, ещё сильнее его злит. Во всяком случае, мне кажется, будто я вижу в его глазах вспышки гнева. Это другой гнев. Не тот, который обычно сверкает в безумных глазах Игоря. Здесь что-то другое. То, что я пока не могу понять.

Тишина повисает над нами бетонной плитой. В какой-то момент я думаю, что сейчас Торецкий отпустит меня, даст мне уйти, и я дальше пойду сходить с ума от паники и страха, пытаясь найти несуществующее заведомо решение о том, как забрать собственного ребенка из лап мужа-тирана и его таких же ненормальных родителей, а затем вдруг раздаётся жёсткое: — Вы к нему больше не вернётесь. Я вас себе забираю.

Это самое последнее, что я ожидаю услышать. Точнее, я совсем этого не ожидаю.

Наверное, поэтому сначала впадаю в оцепенение. Просто смотрю на босса, словно он обезумел, и не могу произнести ни слова.

Он же это не серьёзно? Ну, то есть, он не может говорить серьёзно.

— Что?

— Я сказал, что забираю вас себе, — Торецкий поднимается из-за стола и вынимает телефон из кармана брюк.

— Вы с ума сошли?! Что значит, вы забираете нас себе?

— То и значит. И нет, я не сошёл с ума.

— Тогда как вы можете говорить такое?! Вы… с чего вы вообще такое предлагаете! Вы же практически меня не знаете! Я вам никто!

Тор окидывает меня странным взглядом, но ничего не отвечает. Набирает какой-то номер на мобильнике и прикладывает телефон к уху.

— Машину ко входу через десять минут.

— Максим Константинович, не игнорируйте меня!

— Я тебя не игнорирую, Аня, — он сбрасывает вызов и сжимает телефон пальцами. — Скажем так, у меня есть причина поступить сейчас таким образом.

— Какая ещё причина?

— Моё личное искупление, Аня.

— Это не ответ! — у меня перехватывает дыхания от спокойствия, с которым Торецкий продолжает этот разговор, в то время как земля буквально уходит у меня из-под ног.

Я будто попала в какой-то киношный сюжет, так как в жизни сто процентов не может происходить ничего подобного.

— Это мой ответ. Всё остальное не имеет значения, и знать тебе этого не нужно. Я ещё тогда на благотворительном вечере в первую нашу встречу и в первое общение с твоим мужем понял, что в вашей семье происходит что-то плохое. У меня чуйка на подобные вещи. Не просто так много лет проработал в полиции.

— Это никаким образом не объясняет того факта, что вы собираетесь забрать нас с дочерью себе. И я вас не просила об этом!

— А ты хочешь остаться с мужем? Чтобы рано или поздно он тебя убил?

Нечестно.

У меня буквально ребра трескаются от этих двух вопросов. Получить возможность убежать от мужа — это самое многое, о чем я только мечтать могла. Но разве это вообще реально?

— Вы не имеет право такое спрашивать… — шепчу, чувствуя, как переносицу начинает щипать от подступающих слёз.

— И всё же, я спрашиваю. Ты осознаёшь, какой опасности подвергаешь себя и дочь, допуская подобное? — Тор кивает на мои руки.

Я сразу невольно прячу их за спиной, чтобы скрыть синяки.

— Такие люди не меняются, Аня. Дальше будет только хуже. Пока не дойдёт до того, что он серьёзно покалечит тебя или того хуже…

Всё я прекрасно осознаю… И каждый мой день, видит бог, похож на ад. Каждый раз я боюсь, что Игорю окончательно снесет крышу.

— Вы же говорили, что люди сами не хотят себя спасать… Почему вы, вдруг, мне помогаете?

Тор поджимает губы и на мгновение отводит взгляд в сторону.

— Хочу в этот раз всё сделать правильно. И всё же, заметь, я задал тебе вопрос — ты хочешь остаться с мужем? Ты не ответила. Или ты всё-таки хочешь избавиться от этого человека? Могу предположить, и я уверен в этом почти на сто процентов, что он использует дочь для манипуляций над тобой.

Вздрагиваю как от удара.

— Значит, я попал в точку, — тут же кивает Торецкий, молниеносно считав мою реакцию.

— Вы не понимаете… я не могу уйти от мужа… Это невозможно…

— Я тебя забираю, ты не слышала? Это не просто уйти, Аня. Ты будешь под моей защитой. И твоя дочь тоже.

— У него полно связей! Он нас найдёт. Он сумеет обойти все углы и…

— Этот ублюдок, — сощуривает глаза Торецкий, сунув руки в карманы брюк, — настолько тебя запугал, что ты поверила в его неоспоримый вес в обществе. На самом деле, он что-то стоит только благодаря поддержке пузатых кошельков, которую получил благодаря отцу. Весь его вес и положение в обществе сотрется в мгновение ока, как только правда о его поведении в семье выльется наружу. Если бы ты не была сиротой и сама имела поддержку…

— Что?! Подождите-ка! Откуда вы знаете… Откуда у вас информация о моих родителях?! — щёки вспыхивают от одной мысли, что этот человек зачем-то наводил на меня справки.

— У меня есть отдел безопасности. Каждый новый сотрудник проверяется. Все важные данные фиксируются в личном деле.

Ну, конечно, здесь есть отдел безопасности!

«Идиотка… Уже напридумывала, что он специально о тебе информацию собирал».

— В любом