Лиза, которая в это время ужинала в кухне за столом в компании своей маленькой дочки Магдалены и няни, слушала внимательно, однако от Глафиры не ускользнуло, что она сильно расстроена.

– Ну? И что же дальше? – рассеянно проговорила Лиза, разминая в детской тарелке картошку с маслом. – Ешь, Маги, ешь, моя хорошая. Глаша, поужинаешь с нами?

– Нет, спасибо... Лиза, что с тобой?

– Я познакомилась сегодня с Лорой Брит, – убитым голосом произнесла Лиза.

– Что-то знакомое...

– Это псевдоним актрисы нашего ТЮЗа, известной травести.

– Поняла. Это мать Любы Гороховой.

– Да. Знаешь, я, наверное, никогда не привыкну к смертям. Так жаль ее, бедняжку! Отношения с дочерью у нее не сложились, но ведь она любила ее безумно... Так что там с этим клубом? Удалось узнать что-то о Любе?

– Да. Я разговаривала с руководителем клуба, поэтом Иваном Долгопятовым, он очень хорошо знаком с Любой. Говорит, что она – талантливая поэтесса, любимица всех членов клуба, с одной стороны, а с другой – многие ей завидуют. Вот, к примеру... И он рассказал мне историю о том, как ее книга стихов, изданная в январе, заняла первое место в городе, и Любе, помимо того что выплатили тысячу долларов, дали еще и путевку в Париж на неделю. Конкурс этот организовал тоже поэт, он же бизнесмен, Владимир Северцев.

– Да, я уже слышала эту историю.

– После того как ты мне позвонила, ну, после опознания Любы, когда не оставалось никаких сомнений в том, что погибла действительно она, я, конечно же, сообщила об этом Долгопятову. И его реакция была странной. Представляешь, он вдруг заплакал. Да так искренне! Сказал сквозь слезы: он предполагал, что она умрет не своей смертью.

– Вот как?!

– Да, я попыталась его растормошить, расспросить, почему он так думал. На что он ответил мне, что Люба была слишком доброй, водила к себе сомнительных приятелей, пристрастилась к алкоголю, а это все до добра не доводит.

– Получается, он рассказал тебе практически все то же, что и Лора, ее мать, говорила мне. Беспорядочный образ жизни, веселье – под вино и восторженные возгласы слушателей, – ведь она, как и все поэты, наверняка декламировала им свои стихи. Я даже представляю себе, как она сидит за накрытым столом, вокруг нее – поклонники, слушают ее стихи, поднимают рюмки за ее успехи...

– Я спросила, не было ли у Любы постоянного ухажера, поклонника, любовника, наконец. И знаешь, что он мне ответил? Что – нет, в ее квартире собиралось, как правило, всегда несколько человек. И все они как бы оспаривали друг у друга свои права на нее. И ей как будто все это очень нравилось.

– Да, жаль, что все так случилось. Она действительно была талантлива... Глаша, что еще?

– Я записала фамилии всех ее друзей-поэтов, собутыльников, случайных приятелей. Оказывается, этот Долгопятов в курсе ее личной жизни. Ее основное постоянное окружение, с его слов, составляли: Сергей Леров – музыкант и литератор, разносторонне одаренная личность, автор многочисленных книг о Пушкине, он же – литературный критик и прозаик; Володя Сурков – писатель-прозаик, автор нашумевшего в свое время романа «Монах», сейчас больной, спившийся человек; Михаил Семенов – также прозаик, когда-то давно он написал несколько детских повестей, его печатали в «Роман-газете», в «Юности», он дружит с известными российскими писателями, у него много друзей и в Москве, и в Сибири... Также Люба дружила со скульптором Иваном Тумановым, автором скульптурной композиции «Материнство», она стоит на улице Некрасова.

– Уверена, что и сам Долгопятов бывал частым гостем в ее квартире. Завтра утром вместе с Сергеем мы поедем к ней домой, посмотрим, может, удастся что-нибудь там обнаружить.

* * *

Ольга, няня Лизиной дочки, присутствовавшая при разговоре, тихо сказала:

– Я тоже видела вашу поэтессу несколько раз, в центре города. Такая невысокая молодая женщина, продающая свои стихи, да? Это ее убили?

– Да, Оля. Причем не просто убили, ее сначала пытали. Как будто она могла что-то знать. Ума не приложу, чего от нее хотели?

– Денис тоскует без работы, может, озадачим и его? – тихо предложила Глафира.

– Конечно, – оживилась Лиза. – Оля, подай мне, пожалуйста, мою сумку. У меня там есть фотографии Любы. Надо дать ему одну, чтобы он отправился в ресторан «Милан». Пусть покажет ее официантам, порасспрашивает их.

– Вот он обрадуется! Знаешь, он спит и видит, как вернется к нам, до того ему наскучило в прокуратуре.

– Вот пусть и поработает. Оля, Маги уже пора спать...

Лиза взяла девочку на руки, поцеловала ее в нежный розовый лобик и с улыбкой протянула няне.

– Знаешь, она хоть и плохо ест, и с аппетитом у нее проблемы, но стала такая тяжеленькая! Откуда что берется?!

Маленькая Магдалена в розовом махровом халатике была красивым пухленьким ребенком с большими темными глазами и русыми кудряшками. Ольга взяла малышку, прижала ее к себе и унесла в детскую.

– А где Гурьев? – спросила Глаша. – Он что, снова уехал?

– Нет, просто мы поссорились. Ну, не совсем, конечно, это можно назвать ссорой, но все равно... Помнишь Тайлершу?

– Ирину? И что?

– Я же хотела заняться ее мужем, выяснить, откуда у него такие деньги и все такое. Словом, собиралась попросить Диму, чтобы он рассказал мне что-нибудь о нем. И знаешь, что он мне сказал?

– Что?

– Чтобы я не совала нос куда не следует, – Лиза изменилась в лице, и Глаша поняла, что ее подруга сильно уязвлена словами мужа. Он ее попросту оскорбил, обидел. И это при том, что Лиза считается в городе одним из самых сильных адвокатов, что она – профессионал широкого профиля. И, что самое удивительное, Гурьев сам прекрасно знает об этом, но, поскольку он тоже занимается адвокатскими расследованиями и защитой, вероятно, ему доставило особое удовольствие унизить жену.

Лиза между тем с трудом удерживалась от слез.

– Вот скажи, Глафира, – прошептала она, – почему они, мужики, такие? Почему он, вместо того чтобы как-то поддержать меня, помочь, предоставить мне информацию, старается как-то уколоть меня, дать мне понять, что я – ниже его?

– Я не удивляюсь твоему Гурьеву, – сказала Глаша. – Если ты помнишь, моему Адаму тоже не нравилось, что я занимаюсь расследованиями, больше его зарабатываю, что меня никогда нет дома. Они, мужики, считают, что наше предназначение – это дом, дети и хозяйство.

– Но за Маги прекрасно смотрит Ольга! Она чудесная няня, очень любит Магдалену. Я знаю, что всегда могу на нее положиться. Может, когда Маги станет постарше, я и стану уделять ей больше времени, но сейчас, когда она так мала...

– Лиза, все я отлично понимаю! Но, может, Гурьев сказал это вовсе не для того, чтобы обидеть тебя, а с другой целью?

– С какой?