– Конечно, прочитала! – с достоинством ответствовала мадам Напалкова. – Ведь я же отвечала за жизнь ребёнка! Мне надо было знать, в чьи руки я передаю девочку.

Я выжидательно уставилась на Любовь Максимовну, но намёка она не поняла, поэтому пришлось подстегнуть:

– И что там было написано?

– Да то же самое, что и в вашей: он отец, это его дочь, раньше не хотела говорить, рожала для себя, сейчас возникли проблемы, прошу приютить ребёнка на несколько дней, няня оплачена… Слово в слово.

– Адрес второго отца вы, надеюсь, помните?

– Еще бы не помнить. Когда тебя спускают с лестницы и осыпают проклятиями до седьмого колена, такое, знаете ли, не забывается. Удивляюсь, как я там все кости не переломала…

Любовь Максимовна ушла, унося золотые серьги от Картье, а взамен оставила мне несколько строк на листе бумаги, написанных размашистым почерком: «Сорокин Валерий Сергеевич, улица Енисейская, дом 19, квартира 34». Валерий! И отчество в свидетельстве о рождении Евы – Валерьевна. Как по мне, я совершила весьма выгодный обмен.

Сегодня я весь день носилась по городу и даже не перехватила на ходу пирожок. Я вдруг почувствовала дикий голод, распахнула холодильник и принялась сметать оттуда всё подряд: холодные котлеты с картошкой, йогурт, творожные сырки…

Насытившись, я открыла карту и прикинула: когда доберусь до Енисейской улицы, будет уже начало десятого, поздновато для визитов к незнакомым людям. Но я должна ехать прямо сейчас! Не могу отложить поездку до утра, меня просто разорвёт от нетерпения. И потом, в это время шанс застать людей дома намного выше, чем днём. Так что я положила в сумку Евино свидетельство о рождении, предупредила Хадижат, что вернусь ближе к полуночи, и рванула.

Любовь Максимовна рассказывала, что Валерий Сорокин и его супруга встретили ее чрезвычайно враждебно. Если честно, меня это совсем не удивляет. Я помню, с какой наглой физиономией няня заявилась к Владу, как принялась с порога командовать и чего-то требовать. Она неприятная женщина, чего уж там скрывать. Я же совсем другое дело, я милая, деликатная, со мной они не откажутся разговаривать. Тем более что речь идёт о младенце, который остался без матери, о дочери этого самого Валерия Сорокина. Какой нормальный отец откажется от собственного ребёнка?

Как я и ожидала, дорога на общественном транспорте заняла много времени. Ровно в 21:15 я стояла около панельного дома престижной серии, с квартирами улучшенной планировки, в котором обитала семья Сорокиных. Домофон в их квартире не отвечал, но это вовсе не означало, что никого нет дома. Многие люди отключают домофон, чтобы их не беспокоили звонками. Приплясывая на месте от холода, я ждала, когда пойдёт кто-нибудь из жильцов.

И вот он появился: подвыпивший мужичок, едва держащийся на ногах. Увидев меня, он просиял:

– О, какая красивая женщина! Неужели вы ко мне?

Я не очень жалую пьяных, но ему искренне обрадовалась:

– Мужчина, как хорошо, что вы появились. Откройте, пожалуйста, дверь, я ключи не могу найти…

Пьянчужка принялся шарить по карманам в поисках ключей, не забывая отвешивать комплименты моей неземной красоте. Ох и набрался же он! Наконец ключи были найдены, домофон запищал, мужчина попытался открыть подъезд – и не смог. Слишком тугой доводчик возвращал дверь обратно, а сил у алкоголика было маловато.

– Позвольте мне. – Я попыталась отодвинуть мужика, но он неожиданно резво воспротивился.

– Ни в коем случае! Позвольте, я за вами поухаживаю!

Но силёнок по-прежнему не хватало.

– Позвольте лучше мне за вами поухаживать, все-таки у нас в стране равноправие. – Я извернулась, просунула руку за его спиной и потянула дверь: – Прошу, проходите!

– Нет-нет, только после вас, – упёрся кавалер.

Я заскочила в подъезд, алкоголик ослабевшими ручонками не удержал дверь, и она опять с грохотом захлопнулась у него перед носом.

Я не могла оставить его на улице, там было слишком холодно и опасно для подвыпившего организма, поэтому толкнула дверь и молча втащила мужичка внутрь. Потом так же молча поспешила к лифту, а его оставила около почтовых ящиков петь дифирамбы моей божественной красоте и доброте.

И хотя это не соответствовало действительности, мне было приятно. Я решила, что это знак того, что встреча с Валерием Сорокиным пройдёт удачно. Настроение у меня улучшилось, я широко улыбалась, когда звонила в квартиру.

– Кто там? – настороженно спросил мужской голос.

– Мне нужен Валерий Сергеевич Сорокин. – Я выдержала паузу и, поскольку опровержений не поступило, уверенно продолжила: – Валерий Сергеевич, откройте, пожалуйста, я принесла документ.

– Какой документ? Я ничего не терял.

– Свидетельство о рождении вашей дочери, – радостно оповестила я.

Дверь приоткрылась, в щели показалось мужское лицо, которое зашипело:

– Тише, перестаньте кричать, вы позорите меня перед соседями. Какая еще дочь? Уходите, прошу вас. У меня нет детей.

– Уже есть. Знаете, Ева – прекрасный ребёнок, красавица и развита не по годам. Наверное, она пошла в вас. Вот свидетельство о рождении, взгляните, пожалуйста: Ева Валерьевна Айхнер. Ну, Айхнер – это она по матери. Вы же знаете Александру Ефимовну Айхнер?

– Не знаю я никакую Александру Ефимовну, впервые слышу это имя. Уходите!

– Милый, кто там? – раздался у него за спиной женский голос.

Мужчина вздрогнул и ответил вглубь квартиры:

– Машунчик, тут ошиблись адресом. Ничего страшного, женщина уже уходит.

– Я не ухожу, я только пришла. Подождите, давайте разберёмся по порядку.

Собеседник обречённо уставился на меня глазами смертника. Рядом с ним материализовалась дама в красном халате.

– Так, что тут происходит? – деловито осведомилась она.

– Здравствуйте, – заулыбалась я. – Извините за поздний визит, но дело неотложное… Вы жена Валерия Сергеевича, я правильно понимаю?

– Я-то жена, а ты кто такая? – осадила меня Машунчик. – Чего припёрлась?

Улыбка сползла с моего лица.

– Я понимаю ваш негатив, но не стоит разговаривать в подобном тоне.

– Другого тона ты не заслуживаешь! – отрезала женщина. – В прошлый раз няньку с ребёнком подослала, а теперь сама заявилась! Совсем стыд потеряла!

– Нет-нет, вы ошибаетесь. Я не любовница вашего мужа, я абсолютно посторонний человек. Я сама точно в таком же положении, как и вы. Ребёнок находится у меня дома, вроде как на передержке, но я с радостью отдам Еву отцу. Если хотите знать, я прекрасно понимаю ваши чувства, давайте обсудим сложившуюся ситуацию…

Однако Машунчик не собиралась ничего обсуждать.

– Ишь, понимающая какая выискалась! Вали отсюда, чтобы духу твоего здесь не было! Прошмандовка!

С явно недобрыми намерениями дама вышла на лестничную площадку, за ее спиной маячил испуганный Валерий Сорокин.

Я отступила назад:

– Какое право вы имеете меня оскорблять? Да я приличная женщина, писательница, между прочим!