Вечно суетящаяся Москва погружалась в сон. На улицах было на редкость мало машин, что являлось одним из немногих плюсов экономического кризиса, накрывшего Россию, как купальщика накрывает огромная морская волна.

Сначала Михаил Петрович не придавал уменьшившимся пробкам ни малейшего значения, ведь за рулем он сам давно не сидел, а время нахождения в машине всегда старался рационально использовать – читать газеты, разбирать почту, отдавать указания по телефону. Смотрел также новости по разным телевизионным каналам. За занятиями время в пути съедалось, и если бы не систематические приезды на запланированные встречи раньше графика, Сапожников не обратил бы внимания на уменьшившееся количество машин на городских улицах.

Тем не менее, несмотря на, казалось бы, улучшающуюся экологическую ситуацию, дышать в городе легче не стало. Власти, чтобы горожанам было привычней, впрыснули в атмосферу вместо поредевших выхлопных газов испарения от дорогущих импортных реагентов, якобы уничтожающих наледь, а вместе с ней и опасную ситуацию на дорогах. Но Михаил Петрович не ощущал не только автомобильного трафика, но и аромата родного города. В его машинах, офисах, квартире и загородном доме круглые сутки работали современные системы очистки и кондиционирования воздуха. Так и жил в столице коренной москвич Михаил Петрович Сапожников, не замечая пробок, смога и гари, цен на продукты и всего остального, что не касалось его прямых интересов. Все стрессы случались с ним от профессиональных неурядиц, а с годами он стал более безразличен и к этим явлениям. И вдруг, в одночасье, вдобавок к серьезной ситуации на работе, ставящей под угрозу само существование созданной Сапожниковым империи, он почувствовал, что такое проблемы в семье, вдохнул московский воздух, и в горле у него запершило, а кроме того, и на душе было очень скверно от только что состоявшегося разговора.

«Похоже, в этот раз прижало основательно», – подумал Сапожников и не спеша направился к лифту подземного гаража.

Жена и сын встретили Михаила Петровича в прихожей, как будто специально стояли и ждали его появления. Так он приходил много лет назад, когда еще был начинающим бизнесменом. Маленький Илюша подбегал, протягивал губки для поцелуя и каждый раз спрашивал: «Что ты мне принес?» В это же время подходила Марина, брала из рук пальто. У нее был другой вопрос: «Есть будешь?», но при этом она, так же как и сын, смотрела на Сапожникова влюбленными глазами.

Прошли годы, Михаил Петрович все чаще приходил домой далеко за полночь, и его уже никто не встречал. Но вот сегодня, как и прежде, вся семья оказалась в прихожей, правда, по площади большей, чем вся прошлая квартира, и взгляд у домочадцев был скорее не влюбленный, а требующий подробного рассказа.

Михаил Петрович, поняв, что от него ожидают, произнес:

– Все в порядке.

И устало опустился в кресло, снимая ботинки и надевая тапочки. Он не мог больше говорить, усталость настолько сковала все его мышцы, что не было сил даже пошевелить губами. Сапожников испытывал подобное состояние в первый раз.

– Что означают твои слова «все в порядке»? Ты считаешь ночь в тюрьме – это в порядке? Посмотри на ребенка – на нем лица нет.

Сапожников через силу сказал:

– Этому ребенку скоро восемнадцать лет. В таком возрасте следовало бы отвечать за совершаемые поступки. Не так ли, Илюша?

Илья пропустил вопрос отца мимо ушей, явно не собираясь на него отвечать.

Зато Марине не терпелось высказаться:

– А не думаешь ли, дорогой отец, что твой сын «совершает поступки», как ты выразился, именно из-за того, что он не имеет возможности в сложные для него минуты спросить родного папочку, как следует правильно поступать?

– Нет, не думаю, – резко произнес Сапожников, хотя в глубине души осознавал, что жена абсолютно права. Для семьи, и особенно для сына, у него всегда не хватало времени. Но самое интересное, что такую же нехватку отцовской теплоты и поддержки испытывал и он, а судя по всему, и его отец со стороны деда. Видимо, это еще одна плохая семейная наследственность Сапожниковых, передаваемая по мужской линии. Когда совсем недавно Михаил Петрович решил поговорить с отцом на эту тему, то услышал знакомые слова о том, что тогда было другое время, приходилось постоянно бороться за жизнь. Но ведь и он, Михаил Сапожников, последние годы только тем и занимался, что боролся за жизнь.

– Ладно, что с тобой говорить, – с грустью сказала Марина. – Ты, как всегда, весь в своих мыслях. Ответь мне только на один вопрос. Ты думаешь, все действительно закончилось?

– Да!

– Откуда у тебя такая уверенность?

Теперь уже настала очередь Сапожникова никак не отреагировать на вопрос. Он встал со стула и направился в свой кабинет. Потом почувствовал, что обязан закончить разговор, вернулся в прихожую, где, по-прежнему не меняя позы, стояли Марина и Илья, полагая, что беседа еще не закончилась.

– Послушайте меня оба, и очень внимательно. Для того чтобы вытащить Илью, я совершил такой поступок, о котором еще несколько дней назад не мог бы даже и подумать. Дело сделано – Илья на свободе. Больше ни о чем меня не спрашивайте, но знайте только одно – это в последний раз. Мы все подошли к той границе, за которой в лучшем случае неизвестность. Я не исключаю, что в следующий раз придется рассчитываться самым дорогим – жизнью.

Сапожников поймал полные ужаса взгляды жены и сына.

– Чьей? – дрожащими губами спросила Марина.

– Не знаю, но скорее всего моей или Ильи. Все настолько серьезно.

Вот теперь Михаил Петрович почувствовал, что разговор доведен до своего логического завершения, и если после этих слов Илья не поменяется, то его уже невозможно будет спасти. Сапожников так правдиво произнес последнюю фразу, что и сам поверил в реальность сказанного. Хотя положа руку на сердце он понимал, что перегнул палку. Ну что же, это во спасение, а значит, допустимо!

Продолжать дальше беседу Сапожников не мог. Он очень устал. Вот теперь точно следовало закончить разговор и уйти. Желаемого эффекта Михаил Петрович достиг, все, что нужно, он уже рассказал, а дальше было необходимо остаться одному, чтобы заняться детальным анализом всего случившегося и понять, что же делать и как жить дальше.

Сапожников расстелил постель в кабинете. Прошел в ванную комнату. Долго чистил зубы, потом еще дольше стоял под теплыми струями воды, обдающими тело со всех сторон душевой кабины. Он любил вставать под душ, включать поочередно горячую, холодную воду и наслаждаться растекающимися по всему телу искорками, расслабляющими каждую мышцу, одновременно тонизирующими и напрягающими их. Но сейчас даже для этой практически ежедневной процедуры не было сил, и он ограничился водопадом из верхнего разбрызгивателя. Михаил Петрович вышел из душевой кабины, до боли растер тело, надел пижаму и прилег. Потом встал, налил больше половины бокала коньяка и выпил залпом.

«Ну что же, первый тайм закончился, а дальше, может быть, ничего и не произойдет». Сапожников обманывал сам себя, но впервые за последние годы он действительно не представлял, как будут дальше развиваться события.