– Я пришла из-за ваших смехотворных обвинений. Мой племянник не причастен ни к одному из убийств, и я требую немедленно отпустить его!

– Ах, если бы все было так просто! – покачал головой констебль. – К сожалению, на данный момент у нас нет никаких оснований его отпускать.

Несмотря на слова сожаления, на лице Бертрама, когда он повернулся к Линдси, отражалось лишь самодовольное удовлетворение.

– Рад, что вы пришли, мисс Грэм. Мне надо поговорить с вами наедине, если позволите.

Сердце Линдси тревожно забилось. Она посмотрела на Тора. В этот момент она была рада, что он пришел сюда вместе с ней.

– Я бы предпочла разговаривать с вами здесь, в присутствии моей тети и мистера Драугра.

– Ну что ж… Дело в том, что вы дали ложные показания относительно местонахождения вашего брата в ночь убийства Фиби Картер. Мы с вами оба это знаем. Я даю вам возможность изменить ваши показания. Если вы откажетесь, это будет рассматриваться как ваша умышленная попытка запутать следствие, и тогда мне придется выдвинуть против вас официальное обвинение в лжесвидетельстве.

– Вы не можете знать наверняка, где был мой брат в ту ночь. Я же сказали вам, что он был…

– Скажите ему правду, – резко вмешался Тор.

– Что? – изумилась Линдси. – Что вы себе позволяете?

– Я хочу уберечь вас от беды, именно поэтому я и пришел сюда. Скажите констеблю Бертраму правду.

Линдси посмотрела на Дилайлу – та кивнула в знак согласия с Тором. Черт побери! Какое он имеет право… Впрочем, после вчерашних событий он, пожалуй, имел это право.

Покорно вздохнув, Линдси проговорила:

– Я не могу с полной уверенностью сказать, где был мой брат в ту ночь. Возможно, я перепутала даты…

– Так я и думал, – скривил губы Бертрам.

– Но это вовсе не означает, что он и есть тот человек, который убил мисс Картер.

– Боюсь, у нас есть доказательства того, что это сделал именно он.

– Какие доказательства? – похолодела Линдси.

– Свидетельница опознала в вашем брате того человека, которого она видела убегающим с места преступления в ночь убийства Фиби Картер.

– Но это совершенно невозможно! Руди не способен на убийство!

– Будучи следователем, я многое повидал, мисс Грэм, и понял, что ни в ком нельзя быть до конца уверенным.

Его слова показались Линдси чудовищными. Разумеется, Руди теперь уже не тот невинный ребенок, каким он был в детстве. И все же она верила в его невиновность.

– Наверное, вы правы, – дрожащим голосом сказала Линдси, – но Руди мой брат, и я знаю, что он просто не может убить человека.

Констебль ничего не ответил, но в его глазах мелькнуло сочувствие.

– Я хочу увидеть его. Где Руди? – продолжала она.

– Ваш брат сидит в камере Ньюгейтской тюрьмы.

Сердце Линдси болезненно сжалось. Не сказав больше ни слова, она повернулась и пошла к выходу. В горле стоял ком. Вместе с тетушкой и Тором она спустилась по широким каменным ступеням на уличный тротуар. Линдси злилась на Тора за то, что он заставил ее сказать правду, и в то же время ее радовало его присутствие рядом.

Неожиданно Тор склонился к ее уху и тихо произнес:

– Сегодня в полночь я буду ждать вас у садовой калитки. Наденьте оранжевое платье.

– Оранжевое платье? – удивилась она.

– Именно. Все мужчины будут думать, что я купил вас на ночь, и не станут приставать к вам.

Линдси с трудом перевела дыхание. Просьба надеть оранжевое платье вызвала в ее памяти ужасное вчерашнее нападение. Она с содроганием вспомнила омерзительные прикосновения грязных мозолистых рук и с ужасом представила, что могло бы случиться дальше, если бы не Тор…

Вместо того чтобы пойти на бал, устраиваемый в доме графа Киттриджа, как было запланировано, она будет играть роль потаскухи… Нет, это просто безумие!

Однако мысли о Руди заставили ее всерьез задуматься о словах Тора. Хорошо еще, что она не сожгла это вульгарное платье.

Покинув полицейский участок, Линдси, Тор и Дилайла направились в тюрьму – обшарпанное здание из серого камня, которое снаружи было таким же отвратительным, как и внутри. За этими толстыми стенами отбывали наказание лишением свободы и женщины и мужчины, и за время существования тюрьмы сотни ее пленников были подвергнуты публичной казни.

Линдси доводилось читать об этой тюрьме и о женщине-реформаторе по имени Элизабет Фрай, которая начала борьбу за улучшение условий содержания заключенных. За многие годы были сделаны некоторые улучшения, и все же тюрьма оставалась страшным местом заточения. Для молодого человека из богатой и знатной семьи, такого как Руди Грэм, было ужасным потрясением оказаться в ней, и сердце Линдси разрывалось от жалости и сочувствия к брату.

Заплатив тюремный сбор, они вошли во внутренний двор. Грузный надзиратель повел их дальше, по длинному, сырому, плохо освещенному коридору. Звук шагов отдавался гулким эхом, колеблющийся свет факелов освещал им путь. Там, в глубине тюрьмы, преступники жили в набитых сверх всякой меры тесных камерах вместе с огромными, забывшими страх перед человеком крысами.

– Дамам здесь не место! – мрачно и решительно заявил Тор. – Вам и вашей тетушке не стоило приходить сюда.

– Но здесь мой брат, – горячо возразила Линдси, – и мы с тетей должны навестить его.

Тор ничего не сказал в ответ, но было видно, что он этого не одобряет.

Они дошли наконец до камеры, где сидел Руди. Это было мрачное, обставленное по спартански, маленькое помещение за толстой дубовой дверью. Руди сидел за шатким столиком с Джонасом Марвином, адвокатом отца. Когда вся троица появилась в камере, Руди и адвокат встали.

– Я подожду вас за дверью, – сказал Тор.

– Спасибо, – кивнула Линдси.

– Привет, сестричка, – тихо произнес Руди.

Он выглядел таким испуганным и беззащитным, что у Линдси на глазах выступили слезы.

Старательно улыбаясь, она подошла к брату и обняла его:

– Ну как ты? Как тут с тобой обращаются?

– Все нормально. Тетушка Ди связалась с мистером Марвином, и он тут же приехал, заплатил необходимую сумму, и мне предоставили камеру получше.

Для тех, кто мог заплатить за улучшенные условия содержания, существовали камеры чуть побольше, чем другие. В той, куда поместили Руди, были койка, стол и два стула. И все же это была не комната, а тюремная камера. Линдси присела на краешек койки, чувствуя, что вот-вот разрыдается.

С трудом взяв себя в руки, она обратилась к стоявшему рядом с братом человеку педантичного вида:

– Огромное спасибо вам, мистер Марвин.

– Рада видеть вас, Джонас, – добавила Дилайла. – Жаль, что при столь прискорбных обстоятельствах…