угол пещеры, где сидели заложники. Опустился на корточки перед ними и обвел взглядом каждого. Затем ровным голосом произнес:

– Организаторы ралли позаботились о вас. Они перебросили воду, провиант, теплую одежду и медикаменты. Так что, надеюсь, вы будете чувствовать себя лучше.

– Да уж, лучше – со связанными руками, – усмехнулся лысый мужчина с густой бородой, по возрасту самый старший. – Мы даже естественные потребности не можем удовлетворить. Мы что, должны оправляться в штаны?

Гасель на несколько мгновений задумался, потом кивнул:

– Хорошо. Каждый час мы будем развязывать одного, чтобы размялся. Но если кому-то взбредет в голову убежать, перережем горло. – Свои слова он сопроводил соответствующим жестом. – А чтоб другим было неповадно, напарника тоже прикончим. По-моему, будет справедливо.

Все шестеро переглянулись, и лысый кивнул:

– Согласны.

– Рад слышать. Верю, что при разумном сотрудничестве с вашим оргкомитетом мы очень скоро достигнем соглашения относительно сроков освобождения.

– И что за соглашение?

– То, которое удовлетворило бы как вас, так и нас.

– Какую сумму вы имеете в виду?

Гасель строго посмотрел на юнца, задавшего вопрос.

– Я не о деньгах, что бы вы ни думали. Деньги здесь не котируются. – Он вздохнул, и полоска ткани, прикрывавшая его лицо, едва заметно шелохнулась. – Пока вы и организаторы гонок этого не поймете, мы ни к чему не придем.

– Но чего вы тогда добиваетесь?

– Справедливости. А справедливость и деньги – словно масло и вода: никогда не могут быть смешаны.

– А можно узнать, как долго будет обговариваться наше освобождение? – поинтересовался бородач.

– Разумеется, – спокойно ответил Гасель. – Я отпущу вас, как только мне доставят того, кто отравил колодец.

– И что вы с ним сделаете?

– Применю закон.

– Перережете горло?

– Нет. За то, что он совершил, к смерти не приговаривают. Всего лишь к бичеванию и отсечению руки.

– Руки?.. – ужаснулся бородач. – То есть как только его выдадут вам, вы отрубите ему руку?

Гасель кивнул:

– Да. Ту самую, которая держала оружие, направляя его на человека, готового проявить гостеприимство. Так гласит закон.

– Да снизойдет к нам Господь! А он об этом знает?

– Если нет, то скоро узнает.

– Вы хоть представляете, что сделает любой благоразумный человек, узнав, что ему хотят отрубить руку?

– Попробует убежать, предполагаю.

– Совершенно верно! А в таком случае… кто его будет искать и как его сюда доставят?

– Не имею ни малейшего представления! – пожал плечами Гасель. – Не я это начал, и проблема не моя.

Несколькими часами позже, сидя у входа в пещеру и любуясь луной, освещавшей тревожный пейзаж, Аиша спросила брата:

– Послушай, а ты не думаешь, что, если ты добьешься своего, могут возникнуть проблемы?

Гасель ответил не сразу, а когда ответил, в голосе была неприкрытая злость:

– Нет, не думаю.

Аиша взяла его за руку:

– Пожалуйста, не обманывай меня. Почему ты так упорно настаиваешь на всем этом?

– Потому, что не всегда следует что-то делать, просчитывая все варианты. Наш отец преподнес нам наилучший пример того, что существуют обстоятельства, в которых настоящий туарег должен вступать в бой, зная, что может проиграть.

– И это стоило ему жизни. Все могло бы быть по-другому, если бы в тот проклятый день он не стал ввязываться в неравную и бесполезную войну.

– Он бы остался жив, но вскоре все равно бы умер от стыда и тоски. Ты прекрасно знаешь, что для туарегов важно, как умереть, а до этого не просто жить, а как жить.

– Наш образ жизни унизителен по сравнению с внешним миром. Там все живут в роскоши…

– Ты ошибаешься, малышка. – Гасель погладил сестру по длинным черным волосам. – Быть бедным не унизительно. Очень много бедных живут достойно и по справедливости. А образ жизни богачей часто бывает скотским.

– Хотелось бы, чтобы твои слова послужили мне утешением, однако утешение слабое. – Аиша вздохнула. – Мне жалко мать, иногда кажется, что ее силы на исходе.

– Да, меня это тоже волнует, – признался Гасель. – И за эти дни я пришел к выводу, что, возможно, было бы разумным вернуться на север, где у нас еще должны оставаться родственники. Они-то помнят, что наша мама была женой героя.

– Вернуться на север? Ну нет! Сам подумай, что нас там ждет…

Гасель промолчал. Аиша права. Дальней родне они не нужны. Сидеть у кого-то на шее неприемлемо, и все может закончиться тем, что мать и сестра превратятся в служанок. Аише нужен мужчина, но вряд ли она встретит на севере свою судьбу – скорее всего, попадет в грязные лапы какого-нибудь торговца, которому глубоко наплевать, кем был ее отец. Это прежде имохаги были грозными хозяевами пустыни, а сейчас они превратились в изгоев без родины и без надежды. Многие потянулись в города, а те, кто остался, часто враждовали между собой по пустяшным, надуманным причинам. Цивилизация в ее худшем варианте, когда каждый хочет урвать для себя кусок потолще, добралась и сюда. Героический пример их отца был последним содроганием.

– Не понимаю… – тихо произнесла Аиша, словно говоря сама с собой. – Вот правда, не могу понять этого.

– Ты о чем?

– Об апатии нашего народа. Мы – сильный и умный народ. Если бы все племена и кланы объединились, мы смогли бы покончить с этой шайкой кретинов, правящих нами. Могли бы жить по нашим собственным законам. Но у нас нет настоящего лидера, а его отсутствие, в конце концов, приведет к тому, что мы, туареги, исчезнем окончательно. Разобщенные маленькие группки невозможно назвать народом. Таким лидером мог бы стать наш отец, да?

– Конечно, – кивнул Гасель.

– А ты?

– Нет. Я – нет.

– Почему?

– У меня мало опыта.

– Опыт с годами накапливается.

– Чтобы опыт накапливался, нужна основа, на которую можно было бы опереться. У меня такой основы нет. Наш отец погиб, года я был еще ребенком, и у него не оказалось времени научить меня. Не считая некоторых прочитанных книг, все эти годы пролетели впустую… – Гасель на мгновение замолчал, а затем уверенно продолжил: – Лидер, которой нам нужен, должен быть не только сыном пустыни. Этого мало, сейчас нужны знания. Он должен быть кем-то вроде Гепарда, но только намного моложе.

– Я его однажды видела, но была очень маленькой… Скорее, это не мое воспоминание, а то, что рассказывала о нем мама.

– Меня больше всего впечатлила его образованность. Я тоже был мальчишкой, но мне показалось, что он знает обо всем. Возможно, он смог бы объединить наш народ, но после такой кровавой войны у него не было сил.

– Как странно слышать… Я всегда считала, что туарег никогда не устает от войны.

– Это была другая война, Аиша.