— Мы однояйцевые близнецы, — произносят они вместе, поворачиваясь обратно к Миранде и Криду. — Вы — нет. Мы больше близнецы, чем вы.

— Договорились, — шипит Крид, и у него появляется тот самый взгляд, который он бросил на Шарлотту только вчера. Его хулиганский взгляд. — Что мы получим, если выиграем?

— Гордость. Влияние. — МакКарти смотрят друг на друга. — Да, влияние, — они поворачивают назад. — Влияние, — их ухмылки искривляются по краям, заставляя меня задуматься, не являются ли они членами Клуба Бесконечности. Похоже, им определённо нравится идея заключить пари.

— Мы настолько близнецы, — начинает один из них, когда Шарлотта пытается бросить на него предупреждающий взгляд, который он игнорирует, — что мы встречаемся с одной и той же девушкой.

— Это не часть игры, — выдавливает Крид, когда Миранда издаёт раздраженный звук и выдёргивает свою руку из его.

— Бьюсь об заклад, им никогда не приходилось отрекаться от своего близнеца за плохое поведение, — бормочет она, а потом забывает обо всей этой близнецовой теме и роется в шкафу в поисках пальто.

— Мм. — Один из близнецов потирает челюсть и бросает на брата многострадальный взгляд. — Я бы точно так не сказал.

— Но всё же, — отвечает другой, уставившись на него с выражением не говори больше ни одного гребаного слова написанным на его лице, — мы сейчас встречаемся с одной и той же девушкой. Мы женимся на одной и той же девушке. Прошлой ночью мы спали с одной и той же девушкой…

— Хорошо, спасибо, — Чак подходит к близнецам и тычет их в животы, по одному каждой рукой. — Хватит об этом.

— О, мы всё слышали, — Миранда хихикает, и теперь моё лицо становится ещё краснее, чем было раньше.

— Подожди, подожди, подожди, — Зейд поднимает обе руки, игнорируя девушек, которые ненадолго собираются в дверях, чтобы посмотреть на него. Точно. Мы учимся в государственном университете, в окружении нормальных людей. В Академии Бёрберри никого на самом деле не волнует, является ли кто-то рок-звездой, принцем или наследником миллиардера; все они представляли собой ту или иную касту чего-то подобного. — Вы, ребята, пробрались сюда прошлой ночью? — он бросает на меня взгляд, в котором на самом деле может быть зерно настоящей обиды.

— А что Марни должна была делать? Затащить тебя под одеяло, пока я надену наушники? Этого не произойдет, Кайзер, — Миранда поворачивается к Шарлотте с широкой улыбкой на лице. — Ты уже пообедала? Мы как раз собирались спуститься вниз.

— Идеально. Мы присоединимся к вам, — Шарлотта бросает взгляд на близнецов, а затем хватает их за руки, направляясь к выходу.

— Думаю, тогда тебе придётся прокрасться в мою комнату, — шепчет Зейд, кладя руки мне на бёдра сзади. Он нарочно выдыхает мне в ухо, просто чтобы вывести меня из себя. Я двигаюсь, чтобы оттолкнуть его руки, но он сжимает их, и мышцы моего живота сжимаются. Есть так много вещей, которые я хочу попробовать с ребятами, вещей, до которых у нас так и не дошли руки, там в Бёрберри. — Помни: я абсолютно раздражаю Тристана. Мы могли бы поиграть.

Крид движется, чтобы проскользнуть мимо нас, на ходу врезаясь плечом в плечо Зейда. Зейд скалит на него зубы, но потом просто насмехается в отместку.

— В чём его проблема? — удивляется он вслух, и на этот раз я правда убираю его руки со своих бёдер. Я оглядываюсь через плечо, любуясь красивыми золотыми обручами, проколотыми по обе стороны его губы, и таким же кольцом на брови. Цвета Университета Борнстеда — фиолетовый, золотой и белый. Судя по тому, что на Зейде фиолетовая футболка «Afterglow» под белой курткой, я предполагаю, что он выбрал тему университета.

— Возможно, нам придётся заново обсудить правила, — говорю я ему, потому что, пока он был в туре всё лето, я беспокоилась. Беспокоилась, что он может оступиться. Скучала по нему. Скорбела по отцу. Не то чтобы Зейд не был великолепен; он был великолепен. Он трижды прилетал в Круз-Бей, просто чтобы повидаться со мной. Всего на одну ночь. Перегруженный работой, уставший, всегда улыбающийся, всегда готовый обнять.

Трудно поверить, что он когда-то выбрал меня… а потом порвал со мной на глазах у всей школы.

— Правила, — Зейд тяжело вздыхает, запуская пальцы в свои мятно-зелёные волосы и взъерошивая их. Прямо сейчас они уложены как ирокез, верхушка острая и сбрызнута солёным спреем. Он мог бы стать парикмахером, этот парень. Парень неторопливо подходит прямо ко мне, упирая руки в бёдра и наклоняясь, чтобы заглянуть мне в лицо. — Ты же знаешь, Черити, я никогда не соблюдаю правил.

Он подмигивает мне и неторопливо уходит, а Миранда тяжело вздыхает.

— Девочка, ты помешана на членах, — мои щёки горят, когда я смотрю на Миранду, стоящую, выпятив одно бедро, похожую на долбанного снежного кролика. — Что мне с тобой делать? — она с энтузиазмом указывает на коридор, по-видимому, в направлении Чака. — А если у тебя появится такая подруга? Та, кто ещё более помешанная, чем ты?!

— Тебе нечего бояться, друг мой, — говорю я, выдавая лёгкую улыбку, которую я не чувствую до глубины души. Внутри меня происходит знакомое изменение, которое я помню по младшим классам, когда надо мной издевались до такой степени, что я чуть не покончила с собой. Дважды. Сейчас я ещё не в том состоянии, но эта депрессия, этот бесконечный туман, который пробирает человека до костей… он там. Оно ждёт.

Это не то, чего хотел бы папа. Он сказал, что твоё окончание Бёрберри было вершиной его жизненных достижений; как ты можешь отнимать это у него?

Если я чего-то стою, значит, все его жертвы того стоили; он продолжает жить благодаря мне.

— И всё же, почему-то, я совсем тебе не верю, когда ты так говоришь.

Миранда берёт меня за руку и тянет в холл, где Крид и Зейд всё ещё ждут, каждый из них прислонился спиной к стенам по обе стороны коридора.

Они скрестили руки на груди, одна нога задрана вверх, подошва прижата к стене. Они являются зеркальными отражениями друг друга, но совершенно разными. Моя рука так сильно сжимает руку Миранды, что она вскрикивает от удивления.

— Что ты здесь делаешь? — Крид мурлычет, и в его сонном, ленивом взгляде сквозит жестокость. Тогда я понимаю, что в коридоре позади меня собрались девушки. Не одна или две, а около дюжины, втиснутых в узкое пространство.

Они все разинули рты от открывшегося перед ними зрелища, и я не могу сказать, что виню их. Тут… здесь есть на что посмотреть. Моё сердце набухает, а потом так ужасно болит, когда