– Я знаю, ты нервничаешь, но очень зря. Помни, мы все в этом замешаны.

Она повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом.

– С чего бы мне нервничать?

Ее ответ застал его врасплох, но он улыбнулся:

– Ты уже давно закончила актерскую карьеру. Я просто подумал…

– Ты думаешь, что знаешь все, не так ли? – Она скрестила руки на груди. – Ты заехал на мою подъездную дорожку, увидел моих девочек и теперь думаешь, что знаешь, как прошли мои годы? На самом деле ты понятия не имеешь обо мне или моей жизни.

– Я немного знаю, – сказал он, защищаясь. – У вас замечательные дети, и вы кажетесь очень счастливыми. Это ведь так?

– Поверхностно, – сказала она. – Знаешь ли ты, что с тех пор, как шоу закончилось, я получила степень, вышла замуж, заботилась о своих престарелых бабушке и дедушке, а затем, после их смерти, оформила наследство и организовала похороны? Последние пятнадцать лет я была счастлива в браке, родила двух детей без анестезии и воспитываю своих дочерей как добропорядочных граждан. На работе я каждый день общаюсь с двадцатью шестью третьеклассниками. Думаю, можно с уверенностью утверждать, что ты и часа не продержался бы в классе.

– Может быть, и нет, – сказал он, пытаясь разрядить обстановку. – Даже когда я был студентом, час был для меня долгим сроком.

Лорен продолжала, будто он ничего не говорил.

– И что именно ты сделал со своей жизнью? Стал большой шишкой в радиошоу и отцом детей, с которыми не живешь? – Ее голубые глаза смотрели напряженно.

– Ауч, – сказал он, – грубо.

– Может быть, немного. – Ее тон был полон сожаления. – Мне жаль.

– Я пытаюсь протянуть здесь оливковую ветвь. Следующие десять дней мы будем работать вместе, делая то, чего никто из нас никогда раньше не делал. Я хотел, чтобы ты знала, что я здесь и для тебя.

Лорен посмотрела на него долгим взглядом, как будто раздумывая, стоит ли отвечать, и наконец сказала:

– Спасибо, но мне не понадобится твоя помощь. Поверь, я могу притвориться Энн Барлоу. – Она отвернулась и приложила ладонь к стеклу. – Побеспокойся о себе.

– Могу я задать вопрос? – Он говорил, обращаясь к ее белокурому затылку.

– Конечно, – ответ прозвучал неохотно.

– Что я тебе сделал?

– Серьезно? – Она повернулась и уставилась на него. – Ты правда спрашиваешь меня об этом?

– Да, я действительно спрашиваю тебя об этом. Знаю, я много шутил на шоу, но не делал ничего противозаконного. Мы были детьми, и это было очень давно. Я пытаюсь быть милым, и все, что получаю от тебя, – это презрение.

– Презрение? – В ее голосе была такая резкость, что все остальные замолчали, чтобы послушать. – Ты издеваешься надо мной?

– И в каком это смысле я издеваюсь? – Пытаясь свести все к шутке, он сказал: – И, пожалуйста, не выбирай выражения, скажи прямо.

– Вот что ты сделал. – Ее глаза вспыхнули гневом. – Ты жесток и не думаешь ни о ком, кроме себя.

Доминик хотел знать правду, но не ожидал такого излияния ненависти.

– Я знаю, что неидеален, но не думаю, что настолько плох. Скажи мне хоть об одном случае, когда я был жесток. – Если бы он знал, что она имела в виду, то мог бы по крайней мере защитить себя.

– Ты не только жесток, но и, по-видимому, обладаешь очень удобной памятью, – ответила она. – Если не знаешь, о чем я говорю, то нет причин продолжать разговор.

С этими словами она отодвинулась от него на сиденье и снова уставилась в окно.

Глава пятнадцатая

Выбравшись из фургона, они оказались у другого входа, не того, которым пользовались ранее. Майло открыл дверь, нажав комбинацию на клавиатуре. Внутри они увидели рамку, как в аэропорту, и двух молодых людей, одетых в брюки цвета хаки и рубашки поло. Из-за отсутствия морщин и надетых бейсболок они показались Джеффу учениками старшей школы. Хотя многие сейчас стараются выглядеть моложе.

– Пожалуйста, встаньте друг за другом и ждите своей очереди, чтобы пройти сканер, – сказал один из мужчин, направляя их. Его коллега стоял в стороне, не отрывая глаз от монитора.

Актеры без возражений моментально встали в шеренгу. После того как Джефф успешно прошел через рамку, он встал в стороне, нервно наблюдая за остальными. Он не беспокоился о Мэри или Лорен, но не допустил бы, чтобы Аманда или Доминик попытались пронести телефон.

Майло жестом показал следовать за ним к внутренней двери, где торжественно набрал несколько цифр на сенсорной панели. Когда над дверью загорелся зеленый свет, он с улыбкой повернулся к актерам:

– Идите прямо три квартала, а затем поверните налево на Бейли-стрит, чтобы добраться до дома. Если кто-нибудь спросит, вы впятером отправляетесь на семейную прогулку. Ваши указания на этот вечер будут на столе у входной двери. Всего хорошего!

Размашистым жестом он открыл дверь и пропустил их вперед. Только они все оказались внутри Хейвена, дверь за ними тут же захлопнулась. Джефф увидел панику на лице Мэри и понял, что она почувствовала себя в ловушке. На двери с их стороны не было ручки, а очертания отверстия скрывала фреска с изображением фермерских полей. Когда они прошли вперед, позади них из земли вырос ряд кустарников, еще больше заслоняя вход. Джефф наклонился и прошептал Мэри на ухо:

– Все будет хорошо.

Она позволила ему взять себя за руку, и они пошли впереди, а Доминик, Аманда и Лорен тащились за ними по тротуару.

Как бы они ни поразились раньше, теперь, когда Хейвен был населен, их охватило благоговение. По улице проезжали машины, а дети катались на велосипедах или бросали мяч во дворах. Из окна чьей-то гостиной доносились звуки игры на пианино. На заднем дворе одного из домов Джефф заметил женщину, развешивающую белье на бельевой веревке.

Мальчик из начальной школы перебежал улицу с охапкой цветов в руке, чтобы отнести их пожилой женщине, подметающей крыльцо. На тротуаре через дорогу две маленькие девочки лет восьми, одетые в платья сороковых годов, бок о бок прыгали через скакалку, скандируя: «Мороженое с содовой, лимонадный пунш, скажите мне название самых вкусных груш». Джефф задавался вопросом, что девочкам сказали, чтобы те оставались верными эпохе. Сколько раз они практиковались в прыжках под эту конкретную рифму? Он представил себе класс сороковых годов, где детей учат играть в валеты, шарики и пинать банку.

Когда они приблизились к мужчине, моющему свою машину на подъездной дорожке, Джефф крикнул:

– Добрый день!

Мужчина поприветствовал их, держа мокрую губку.

– Добрый день, Джеральд, Мэрион. – Он кивнул в их сторону. – Посмотрите на