включенным светом в салоне видно было издалека. Армейский «уазик», резко затормозив, остановился рядом.

Сергеев выскочил из машины, со злостью, как могло показаться со стороны, хлопнул дверцей, хотя иначе дверца просто не закрывалась, и быстро направился в подъезд, где сразу поднялся на третий этаж. Он уже просчитал по номерам квартир, что нужная ему находится слева. Все так и оказалось. Замок на двери был выломан кувалдой. Из двери еще торчали щепки. А на косяке и на самой двери болталась лента с печатью. Дверь, видимо, при отсутствии замка просто опечатывали.

Сергей Николаевич шагнул за порог и оказался в довольно тесной прихожей, из которой выходили две двери. Одна в жилую комнату, вторая в совмещенный санузел, причем открывались обе двери именно в прихожую. На полу в прихожей была видна лужа засохшей крови, что вытекла, видимо, из раны на голове лже-Мурада или же Мурада настоящего, что еще предстояло выяснить. Затекла кровь и на небольшой квадратный коврик, что лежал под дверью. Сам пол был покрыт светло-зеленым линолеумом без рисунка, но силуэт не так давно лежавшего здесь тела был обведен мелом. На эту меловую линию никто старался не наступать. Тем не менее она уже была в трех местах смазана. Должно быть, постарались санитары, когда грузили тело на носилки или когда выносили сами носилки. Всегда мрачным санитарам морга обычно бывает мало дела до следствия, а некоторые и умышленно зачем-то стремятся навредить. Такой уж это народ!

Сергей Николаевич перед тем, как пройти в комнату, откуда слышались незнакомые голоса, остановился в прихожей и присел перед решетчатой обувной тумбочкой. Он перебрал всю обувь, рассматривая подошвы. За этим занятием его и застал полковник Гаджигусейнов, выглянувший в прихожую, услышавший его тихие, как думал сам старший лейтенант, шаги из комнаты. Но половицы пола под линолеумом все же скрипели. Они, видимо, и выдали присутствие Сергеева.

– Что смотришь, старлей? – спросил старший следователь строгим тоном.

Пришлось Сергею Николаевичу напомнить сообщение младшего сержанта комендантской роты о содранной коре дуба.

– Да, я это как-то упустил из виду, – сознался полковник. Он охотно признавал свою вину и упущения, и это располагало старшего лейтенанта к полковнику.

– Самая удобная обувь для дерева – это берцы, – высказал не свое мнение, а предположение майора Одуванчикова старший лейтенант.

– Да, вероятно, – согласился Гаджигусейнов. – По крайней мере, все археологи, включая Светлану Керимовну, были в берцах. Но я тогда не понимаю, почему ты рассматриваешь туфли и тапочки, а не берцы.

– А где они? – поинтересовался Сергеев.

– В ванной комнате стоят. Посмотри…

Сергей Николаевич быстро прошел в ванную комнату, где под самой ванной на мокрой тряпке стояли двое нужных ему башмаков светло-коричневого, почти песочного цвета. У одного была уже тщательно вымыта подошва. Но у второго подошва была грязной. Видимо, кто-то помешал ее вымыть. И на ней сохранились частички коры дуба. А вымыта подошва первого башмака была совсем недавно. На подошве в рисунке протектора еще сохранились следы воды. У Сергеева сразу возник вопрос:

– Нияз Муслимович, когда вы приехали с обыском, печать на двери была целой?

– Не знаю, я последним вошел. Первым шел участковый… За ним мой помощник. Подожди минутку, сейчас позову участкового. Он в дальней комнате.

Полковник, не переступая порога комнаты, высунул в дверь голову и позвал:

– Амин!

– Иду… – послышался басовитый отклик из дальней комнаты, и уже скоро в ванную заглянул капитан полиции с такими широкими плечами, каких Сергееву раньше наблюдать не доводилось. Было дело, встречал он очень широкоплечих людей. У того же командира отряда спецназа подполковника Смурнова были широченные плечи, но и Смурнову весьма далеко до плеч этого капитана.

Когда капитан вошел в ванную комнату, она сразу же стала маленькой и тесной. Увидел новое действующее лицо сцены, широко и дружелюбно улыбнулся, приветственно протянул руку, здороваясь, и представился:

– Капитан Амин Баратович Амиров, местный участковый. Сразу предупреждаю, я участок принял только неделю назад и с Мурадом Аслановым знаком не был. Просто не успел еще познакомиться. – Голос у Амина Баратовича соответствовал внешности, был густым и мощным, словно он в трубу слова произносил.

– Ты первым в квартиру входил. У старшего лейтенанта к тебе один только вопрос: печать на двери была цела?

– Честно говоря, товарищ полковник, я особо к печати не присматривался. Мне она показалась целой. Но ее же нетрудно было и приклеить. Там же простая липкая лента. Сначала отклеить аккуратно, а потом назад пришпандорить. И никто не поймет, что ленту переклеивали. Это раньше сложно было, когда полоску бумаги с печатью на клей сажали. Тогда отклеивать следовало сразу после приклеивания, а потом заново слой клея наносить. А что произошло-то?

– Берцы… – показал Сергеев пальцем. Вымыты совсем недавно. Причем вымыт только один. Даже вода в протекторе подошвы сохранилась. Мне просто интересно, второй мыть и не собирались? Или просто кто-то помешал? Причем мыли подошву, повторяю, совсем недавно. Если бы это делал убитый, капли воды давно бы стекли и высохли… Получается, что квартиру кто-то посещал прямо перед нами.

Сергеев вышел из ванной вместе с берцами, держа их осторожно за язычки, чтобы оставить минимум своих отпечатков пальцев, и передал их тому же самому разговорчивому эксперту, что входил в следственную бригаду днем. Тот сразу вытащил из кармана большой пластиковый пакет с какой-то надписью латинским шрифтом и сказал:

– Извини, старлей. У меня обувь на два размера больше. Не годятся они мне…

– Это вещдоки, – объяснил старший следователь по особо важным делам. – На одном берце на подошве кора дуба. Завтра привезем тебе кору для сравнения. И отпечатки поищи, хотя сейчас дураков мало – преступники предпочитают в перчатках работать. Но если будут отпечатки только перчаток, станет ясно, что это подстава. И еще должны быть отпечатки рук старлея. Он берцы в руках вертел…

– Понял… – непривычно коротко ответил эксперт.

В это время через открытую дверь балкона с улицы донеслись возбужденные голоса.

– Что там еще! – пробурчал старший следователь.

– Я разберусь… – вызвался капитан Исрафилов.

– Это машина ГИБДД приехала, – объяснил Сергеев. – Я приказал водителю гнать, он и погнал… Рядом с городом на посту нас пытались остановить, но уже было поздно. Мы пролетели мимо. Они за нами погнались. И вот нашли же…

– Я поговорю с ними, – вызвался сам полковник и вышел.

Вернулся он быстро.

– Все в порядке, – сообщил Гаджигусейнов Сергееву. – Я только показал свое удостоверение и спросил, долго ли они собираются следствию мешать… Они сразу козырнули, все поняли и уехали… И весь вопрос исчерпан. А ты, старлей, боялся. Полковник юстиции – он и в