Горький дым проник в лёгкие, и Раз с удовольствием выдохнул. Губы Найдера опять исказились в этой проклятой насмешке.

— Мы бы не уехали в Норт незаметными — на поезде, корабле, да хоть на санях, черт возьми. Я был готов к ловушке — это моя работа.

— Был готов? — переспросил Раз. — Расскажи Рене, как ты подготовился, если она выживет!

Найдер резко поднял трость, точно целился из револьвера.

— Помолчи, Раз. Все знали, на что идут.

Раз сделал глубокую затяжку.

— Но с тобой я поговорил первым. Я ведь знал, что могу положиться на тебя.

Если бы слова соизмерялись с ударами, то последнее предложение было бы звонкой пощёчиной. Найдер, обеими руками опираясь на трость, выжидательно уставился на друга.

«Восемьдесят тысяч девятьсот девяносто девять, восемьдесят одна тысяча…»

— Что ты делаешь с нашим делом, Раз?

Оша, хромая, спустился в трюм. Раз подставил лицо ледяным каплям и тяжело вздохнул. Он знал, что поспешил, что сделал глупость — минута удовлетворения в обмен на задуманное дело. Но страх так легко затмил голову, прорвав все замки. Числа больше не помогали, таблетки не защищали от чувств, и что если когда-то они не защитят от магии?

С трудом разлепив глаза, Раз потёр их. Всё тело затекло. Он медленно поднялся с пола и потянулся до хруста костей.

Феб, опустив голову на грудь, спал на стуле рядом с койкой Рены. Раз склонился над девушкой. Совсем бледная, но дыхание успокоилось и стало глубоким. Он взял её за руку, переплетая пальцы со своими. Какая же холодная!

Раз поправил тонкое одеяло, добежал до каюты, где должен был ночевать, сдёрнул с койки покрывало и, вернувшись к Рене, накрыл её, затем толкнул Феба. Парень резко вздрогнул и непонимающим взглядом уставился в ответ.

— Осмотри её, всё в порядке? Давай же! — Раз хлопнул Феба по плечу и отошёл в сторону.

Тот медленно выпрямился, уперев руки в поясницу, и простонал.

— Я просыпался час назад, всё хорошо. А ты бы шёл к себе и отдохнул нормально. В Норте будет не легче, ты нам нужен сильным и здоровым.

— Сильным, — протянул Раз. — Феб, может, мне увеличить дозу?

Тот склонился над Реной, но услышав это, вздрогнул и обернулся с недоумённым видом.

— Зачем? Магия возвращается?

— Нет. Мне нужны побочные эффекты, — Раз изобразил улыбку, но это была самая неискренняя улыбка из всех возможных. Он чувствовал себя паршиво, настолько, что на языке вертелись слова: «Как кусок дерьма».

— Раз, — Феб покачал головой. — тебе стоит радоваться. Магия под контролем, а ты можешь быть по-настоящему живым и чувствовать — что ещё нужно?

Парень вплотную подошёл к Фебу. Тот был выше, шире в плечах, старше, но Раз всё равно чувствовал себя взрослее и больше его.

— Что ты знаешь о силе? — Раз спросил громче, чем нужно, и сразу перешёл на шепот, чтобы не потревожить Рену. — В больнице этих одарённых было столько, и от каждого я слышал: магия не рождается из таланта, магия рождается из боли. Вот знаешь, сколько у меня этой боли? Если я продолжу в том же духе, сила вернётся. Во мне слишком много…

Раз, не договорив, махнул рукой. Да и что тут объяснять? Магия питается эмоциями. Нет чувств, нет магии, нет боли — это единая цепочка.

Феб вздохнул:

— Да, я разбираюсь в магии. Твои таблетки были созданы не на пустом месте, я многое читал и со многими говорил. Их количество не повлияет на магию — она уже не вырвется. А вот на тебя повлияет. Даже лишний миллиграмм приведёт к тому, что ты напрочь потеряешь чувства и весь здравый рассудок. Превратишься просто в кусок мяса на двух ногах. Ты этого хочешь?

Раз потёр виски. Нет, рассудок ему тоже нужен. Может, он был неправ, магия уже не вернётся, что бы он не испытывал? Нет, не верный вопрос. Может, он был неправ, говоря, что не хочет снова чувствовать боль — на самом деле он просто не хотел чувствовать?

Парень посмотрел на Рену. Девушка мирно дремала, прижав одну руку к щеке. Страх за неё вчера прорвался через все засовы, а ярость уже стоила того, что они лишились «языка». А до этого, когда снова прозвучало то проклятое имя, с ума едва не свела ненависть.

Да, он безумно, безумно хотел забыть обо всём, сбежать от самого себя — не человека, а какого-то безобразного чудовища, пленённого страхом и жестокостью. И уже неважно, создали это чудовище годы в больницы, или оно всегда таилось внутри. Оно жило, и Раз не мог ни убить его, ни поладить с ним.

— Феб, а если перестать принимать таблетки, что произойдёт?

— Будет очень больно, Раз. Ты когда-то видел, как проходит ломка у наркоманов? Мои родители были такими. Мать дважды пыталась убить себя, лишь бы прекратить боль. Отца всего выворачивало, и он вновь и вновь бился головой об стену, до крови, до потери сознания. Представляешь, как это? Вот тебе будет ещё хуже.

Раз так крепко сжал руку в кулак, что кисть свело. Да, он знал, что такое ломка, но всё равно спрашивал. Это была худшая боль, и пусть тот, кто считал, что душевные муки хуже телесных, переживёт её. Посмотрим, что тогда скажет.

— Твой организм не просто запросит новую таблетку, магия прорвётся и болью возьмёт за каждый день, что ты не пользовался ею. И сама она превратится в огромную разрушающую силу. Это как сломать плотину — река не польётся ручейками, а мощным потоком обрушится на город. И чувства, Раз. Вырвется всё, что было упрятано на три года.

Раз медленно провёл рукой по лицу. Он сам подписал себе этот приговор. И как правильно: принять боль, но научиться ладить со своими чувствами и воспоминаниями, или же избавиться от всего — он не знал.

— Мы можем попробовать постепенно уменьшить дозу, так организму будет легче справиться с ломкой.

— Я подумаю, — буркнул Раз. — Осмотри Рену, это главное.

— Так это для тебя главное, правда? — переспросил Феб. — Я вижу, как вы с Найдером ухмыляетесь на мои слова, но я всё равно скажу тебе. Самая сложная борьба — с самим собой. В нашей голове происходят такие жестокие, кровавые битвы. Это целая война, и перед каждым стоит тот же выбор, что перед настоящей армией: сдаться, сбежать или смело выступить. Но как показывает история, награда за победу всегда велика. Особенно над таким серьёзным противником. У тебя ведь есть силы, чтобы бороться.

Раз скрестил руки:

— Спасибо, конечно, но ты просто заткнись и осмотри Рену.

Он вышел, вернулся в свою каюту и зажёг лампу. Отвернувшись, Найдер сопел. Трость аккуратно стояла в углу.

Раз подошёл к овальному зеркалу на стене. Посередине прошла трещина, и из-за неё и неровного света лицо казалось нечеловеческим, каким-то чудовищным даже. А может, по другой причине? Он достал из кармана футляр и нажал на резной край. Тот поддался, открывая металлические внутренности с ровными рядами круглых белых таблеток.