Данилов пошел направо. Не иначе как и впрямь приходил за талонами. Пахомцева не выносила, когда врачи и сестры в рабочее время бродили по кабинетам и точили лясы. В ее понимании подобное поведение было сродни разврату. Сама же она могла подолгу болтать с главной медсестрой о вещах, никоим образом не относящихся к работе, и не видела в том ничего предосудительного. То, что дозволено Юпитеру, не дозволено обычному быку.

Не дождавшись Данилова, Рябчиков сам принес ему талоны.

– Спасибо, – поблагодарил Данилов. – А меня на полпути перехватила зам. по экспертизе, наорала на меня прямо в коридоре и сама дала мне талонов, лишь бы я не отвлекал вас от работы.

– Климакс – страшная штука, – махнул рукой Рябчиков, – а климакс у дуры – страшнее всего. Не берите в голову. Лучше скажите, как вы относитесь к чебурекам?

– Хорошие – люблю, – ответил Данилов. – С плохими стараюсь не встречаться.

– Тогда, может, после работы съедим по парочке хороших чебуреков? – предложил Рябчиков. – Здесь, на углу проспекта и Козицкой, есть хорошая чебуречная. Не притон типа забегаловки, а нормальное кафе.

– Непременно попробуйте, Владимир Александрович, – вмешалась Оксана. – У них все вкусное – и чебуреки, и беляши, и хачапури. И совсем недорого, с учетом географии.

– А при чем тут география?

– Так район у нас небогатый, не Таганка и не Рублевка. Чебуреки по двадцать пять рублей, а размером они с тарелку. И никакой собачатины, можете быть спокойны!

– Да я насчет собачатины крайне спокоен, – улыбнулся Данилов. – Выдумки все это.

– Так я за вами зайду, – пообещал Рябчиков и ушел.

– Бедный Рудольф Иванович, – вздохнула Оксана и в ответ на вопросительный взгляд Данилова сказала: – Мягкий характер у человека, вот все, кому не лень, его и клюют...

Кафе располагало к себе чистотой, уютом и вкусными запахами, доносившимися с кухни.

– Предлагаю съесть первые чебуреки на брудершафт, – сказал Данилов, когда официантка принесла заказ – чебуреки и чайник с чаем.

– Это как? – не понял Рябчиков.

– Очень просто. Как съедим, так переходим на «ты».

– Договорились.

Первые чебуреки были съедены торжественно, в полном молчании.

– Откуда у тебя такое редкое имя? – спросил Данилов, разливая по чашкам чай.

– В эпоху немого кино был такой секс-символ, американский актер Рудольф Валентино, – усмехнулся Рябчиков. – А мама моя, царствие ей небесное, писала по немому кино кандидатскую. Дальше объяснять?

– Да нет, и так все ясно.

– У Шукшина в одном из рассказов говорится о том, что имя должно соответствовать фамилии. Очень верная мысль. Вот Рудольф Потоцкий или Рудольф Берг – нормальные сочетания, а Рудольф Рябчиков это еще хуже, чем Рудольф Нуриев. А вот брату моему повезло, его Анатолием назвали.

– В честь Папанова? – предположил Данилов.

– При чем тут Папанов? – слегка возмутился Рябчиков. – Я же сказал, что мама специализировалась на немом кино. В честь актера Кторова. Он и в звуковом кино играл, но блистал именно в немом.

– Не припоминаю что-то, – признался Данилов. – Я больше по современному кинематографу специализируюсь.

– Я тоже. Большей частью – для поднятия настроения. Вот сегодня приду домой, поставлю что-нибудь тупое-претупое вроде «Не грози Южному кварталу...» и постараюсь забыться.

– Есть от чего? – Данилов взял второй чебурек.

– Есть, – вздохнул Рябчиков. – Подлый Фантомас отобрал у меня маммографию и отдал ее подхалиму Барашко.

– Кто такой Барашко?

– Наш «узист». Жуткий подхалим, без мыла в задницу влезет, если надо. Совместительства ему захотелось, видите ли.

– Но маммография относится к твоей области, а не к ультразвуку.

– Совершенно верно, и маммограф стоит у меня в кабинете. Но у Барашко хренова куча специализаций – когда он только успел их набрать? – есть и эта. Короче, Фантомас сказал – наше дело выполнять. А так жаль терять полставки...

– Согласен, – кивнул Данилов. – А почему так случилось?

– Потому что Барашко подхалим! – Рябчиков с размаху поставил свою чашку на блюдце. – Он делает то, что ему говорит Фантомас и даже больше того! Фантомас сказал: «Нагрузка должна быть, иначе поликлиника недополучит причитающихся ей денег!», Барашко приписывает к реальным исследованиям еще три раза по столько. А я так не могу и не хочу, ведь это как ни крути, кража государственных денег, и случись что, то за жабры возьмут меня. Фантомасу-то что? Он в стороне. Его намеки к делу не подошьешь, а вот заполненные мною талоны – пожалуйста.

– Это так, – согласился Данилов.

– Чего ради я должен подставляться?! – продолжал кипятиться Рябчиков. – Какой у меня здесь может быть интерес?! Пятьсот рублей к премии за сознательность?! Оно мне надо?! Я вообще предпочитаю не нарушать законов. Так спокойнее.

– Конечно, спокойнее.

– А Барашко рассуждает иначе. Для него главное, чтобы Фантомас был доволен. Так, чего доброго, ему и весь рентген отдадут, а меня того... коленом под зад.

– Велика беда! – хмыкнул Данилов. – Я уверен, что работу вроде этой ты найдешь сразу же. Рентгенологи в Москве нарасхват, или я что-то не понимаю?

– Все ты понимаешь. Но есть еще одно обстоятельство личного характера – Юля Козоровицкая. Если я уйду работать в другое место, то я ее потеряю.

– Так сразу и потеряешь? – не поверил Данилов.

– Да, так сразу. Наши отношения пока еще опираются только на мой энтузиазм, впрочем, у нас и отношений-то никаких нет... Пока только хочется, чтобы они были.

– Ну так действуй.

– Я действую, только пока не очень результативно, – снова вздохнул Рябчиков. – Юля очень сложный человек... Знаешь, из тех, про кого пел Миронов в «Двенадцати стульях». Помнишь: «И тогда вы скажете кому-то, где-то на закате ваших лет, что была, была одна минута, той любви, которой больше нет».

– К чему ты это вспомнил?

– К тому, что пусти я все это на самотек, Юля так и не поймет, что я ее люблю, или поймет, но слишком поздно. Это ничего, что я так разоткровенничался?

– Все нормально.

– Вот и выходит, что терять свое место мне нельзя. Но насчет рентгена это я так, паникую... Куда Барашко к его полутора ставкам на УЗИ с маммографией еще и рентген? Это физически невозможно. Ну, как чебуреки?

– Вкусные, – похвалил Данилов. – Ты молодец, что затащил меня сюда.

– Сейчас еще хачапури возьмем!

– Нет, я лучше сегодня не буду изменять чебурекам, – возразил Данилов, – а хачапури попробую в следующий раз. Не стоит смешивать впечатления.

– Ты однолюб, – констатировал Рябчиков.