– Как же дальше?

– На попутке, – Утюг отвернулся в окошко. – Народ здесь уже не такой дикий, как на границе. Да и автобусы ходят.

– Что же ты предлагаешь?

– Не доезжая двадцати километров до Душанбе, будет поворот налево. Там большой кишлак, Лохур называется, а за ним полигон русской дивизии. Бросим машину рядом. Потом попробуем найти человека, который за деньги согласится увезти нас в Ташкент. Оттуда поедем поездом. Здесь опасно появляться на вокзале. Нас, конечно, никто не знает в лицо, но то, что на заставе устроили погром именно чеченцы, наверняка уже известно.

Дорога, петляя, пошла вниз. Уже было видно столицу Таджикистана. Огромный город, окруженный горами со снежными шапками на вершинах, смотрелся красиво.

– Что будем говорить Садаеву? – Ансалту бросил вопросительный взгляд на профиль Утюга. – Как Хан погиб?

– Скажем, при переходе, убили пограничники, – немного подумав, принял решение тот. – Главное, «Возмездие Аллаха» привезти, а там нам простят все грехи.

– Плохо получилось, – вздохнул Ансалту. – Мы не только убили своего брата, но и бросили его, как собаку, на чужой земле.

– Ты не прав, Ансалту, – задумчиво проговорил Утюг. – Это тело его осталось здесь. А душа уже в раю.

* * *

Наступило третье после операции утро. Алексей чувствовал себя превосходно. На удивление быстро заживал шов. Впрочем, он ничего странного в этом не видел. За время службы на Северном Кавказе сам не раз был свидетелем фантастических излечений за очень короткий срок и после более серьезных ранений. Особенно в экстремальной ситуации. То ли организм мобилизует все свои резервы, то ли есть еще какие-то факторы. По крайней мере, у Алексея был огромный стимул подняться как можно скорее. Пришедшие вскоре после бегства Филиппова в палату начальники охранявших его милиционеров ясно дали понять, что главным подозреваемым, невзирая ни на что, по-прежнему остается этот человек. Алексей, окончательно за это время придя в себя и восстановив в памяти все события, пришел к выводу, что это не так. Однако, кроме того, что его умственное состояние для всех оставалось еще под вопросом, поделиться своими соображениями было уже не с кем. Милиционеров убрали после визита Филиппова. Не давала покоя услышанная фраза, брошенная при осмотре врачом, что дела идут на поправку и скоро переведут в другую клинику. Куда – Алексей догадался. Если учитывать отношение к нему медперсонала и то, что дверь в палату запирают на ключ, следующим пристанищем будет психушка. В таком случае он не сделает то, ради чего столько перенес. А может, он уже опоздал? Ведь когда его забирали из схрона, была еще весна, а сейчас середина лета. Почти месяц он провел в селе, убирая кошару, роя под фундамент нового дома яму. Потом дорога в Осиновку. Попытка спрятаться от преследования под трансформаторной будкой. Он помнил, как свернул к ней. С этого момента шла какая-то чехарда в мыслях. По-видимому, его ударило током, отчего он потерял память. Дальше… полное отсутствие каких-либо воспоминаний о целом отрезке жизни, пока не стал осознавать отдельные ее моменты.

Неожиданно из коридора донесся шум шагов, стихший у дверей в его палату. Звякнули ключи, и через порог переступил Вахрушев. За эти несколько дней у старшего лейтенанта тоже произошли изменения во внешности, говорившие о том, что милиционер идет на поправку. Бинтов на голове поубавилось. Из-под них уже можно было увидеть зарубцевавшиеся, обработанные зеленкой раны, вокруг которых были выстрижены волосы. Опухоль на лице прошла, синева побледнела.

– Только недолго, – бросив настороженный взгляд на Алексея, заговорщицки прошептала медсестра и прикрыла за ним дверь.

– Буквально пять минут! – запоздало кивнул Вахрушев и, пройдя к кровати, опустился на ее край: – Здорово. Ты как?

– Нормально, – Алексей отчего-то смутился. – Ты тоже считаешь меня идиотом?

– Если бы считал, не пришел бы, – милиционер бросил взгляд на дверь и слегка наклонился к Алексею. – Ты точно уверен, что тебя порезал чеченец, а Филиппов появился позже? Может, они вместе были? И учти, ведь темно было…

– Я сидел на раскладушке, – в очередной раз стал пересказывать события злополучного вечера Алексей. – Как сейчас помню, свет в сарайчике горел. Кроме этого, над входом тоже была лампочка. Со двора донесся шум, залаяла собака. Встал, подошел к окну и увидел чеченца. Он с Барсиком боролся…

– Может, обознался? – не унимался милиционер. – Сам говоришь, в помещении свет горел…

– Да нет! – Алексей сокрушенно вздохнул. – Там три шага от сарая… Как тебя видел.

– Ладно, – кивнул Вахрушев, – верю. Дальше что?

– Я лампочку вывернул и к дверям. Хотел лопату взять, но не успел. В проходе встретились. Он сначала по лицу попал, потом вдоль живота полоснул. Я отпрянул, как мог, но все равно…

– И в это время в калитку стали тарабанить, – договорил за него Вахрушев. – Ну что? – Он вздохнул и ударил себя по коленям руками. – Все сходится. Только никто нам не хочет верить.

– Да, – протянул Алексей. – Жалко подполковника. Надо что-то срочно делать.

– Надо, – кивнул милиционер. – За тем и пришел.

– Говори, – поторопил Алексей, усаживаясь в кровати.

– Самое главное – оказаться за пределами больницы, – Вахрушев потер кончик носа. – А там я чистосердечное из Осипова вытрясу без проблем. Скажу, будто видел, как он пачку бросал в корзину. Просто не мог подумать, что в ней может быть взрывчатка. А чтобы у него иллюзий не возникало попытаться отстоять точку зрения следствия, якобы это дело рук Филиппова, огорчу этого урода тем, что подполковник дальше порога не проходил, ведро же для мусора под столом стоит.

– А какова моя роль? – осторожно спросил Алексей.

– Ты мне при беседе с Джамбулатом нужен. Что-то вроде очной ставки. Наверняка он тебя похоронил. Кроме этого, надо пальчики его откатать. На ноже ведь были отпечатки.

– Почему этим твои коллеги не займутся? Ведь все так просто, – удивился Алексей.

– У них сейчас версия с участием Филиппова как основная, – Вахрушев вздохнул. – Твои показания в расчет не берутся. Сам поставь себя на место любого следователя. Как к ним относиться, если всего неделю назад ты практически овощем был? Хотя начальство ставило задачу отработать Джамбулата, но, со слов его родственников, он давно в Чечне.

– И как быть? – Алексей расстроился.

– Я думаю, чеченец здесь. Просто после разговора с Филипповым он боится показываться на глаза. Возможно, это даже лучше. Наверняка подполковник пытал Джамбулата. Не исключаю, что у него может быть даже огнестрел. Этот подполковник мужик конкретный, и если мое предположение верно, то лучше, если чеченца первыми найдем мы с тобой, а не мои коллеги.

– Почему? – удивился Алексей.

– Здесь не война, и подобные методы выбивания показаний ведут прямиком на скамью подсудимых, – пояснил милиционер.