Самбо рванулась к ним, детектив побежал за ней.

Обняв Занозу, Самбо снова разрыдалась.

— Люська! Ну дура! Ну зачем ты таилась!.. Разве я знала, что ты поломоечную машину... Ну что я тебе, не помогла бы? Разве... разве я не человек? — Самбо, заливаясь слезами, обняла Занозу за голову и стала целовать се в макушку. — Люська! Глупая ты какая!.. Ну глупая!..

Клюквин стоял неподвижно и оцепенело смотрел на своего соавтора по изобретению.

Заноза растрогалась. Она поцеловала сестру, похлюпала носом и сказала прерывающимся голосом:

— Я сама хотела тебе обо всем рассказать... а потом... потом подумала, что, может быть, не нужно...

Самбо перестала обнимать сестру и плакать над ней. Она наклонилась, опираясь руками о колени, и, глядя Занозе в лицо, спросила ее уже другим, более деловым тоном:

— Люська, а что вы тут делаете? Ведь скоро закроют метро!

Заноза поколебалась, посмотрела на Клюквина.

— Митька, сказать? — спросила она его.

Клюквин тоже поколебался, помолчал.

— Ну... валяй, — не очень-то охотно согласился он.

В ином случае Заноза раз десять заставила бы Машу поклясться, что та не выдаст ее, не будет ей мешать, но сейчас, после трогательной встречи, она прониклась таким доверием к сестре, что сразу, понизив голос, сказала:

— Мы хотим поломоечную машину разобрать.

— Что? Как это разобрать?.. — вытаращила глаза Самбо.

Люся еще больше понизила голос:

— Ну, разобрать, понимаешь? Чтобы узнать, как она устроена.

Самбо завертела головой.

— Подожди! Ты подожди!.. Петька, как ты думаешь: последний поезд еще не скоро уйдет?

— Минут через десять уйдет, — сказал детектив.

— Тогда, значит, есть время. Люська, скорее! Расскажи подробнее, что вы такое задумали.

— Клюквин, рассказать? — спросила Митю Заноза.

— Н-ну, валяй, — по-прежнему неохотно согласился Клюквин и даже отвернулся, сунув руки в карманы пальто.

Все четверо медленно пошли вдоль платформы, и Заноза повела свой рассказ.

В том, что они с Клюквиным собирались только попугать домашних, чтобы им не попало за полотер и пылесос, она так и не призналась. Заноза сказала, что они в самом деле собирались бежать, но не знали, куда им деться, и долго ездили в метро. Судя по всему, изобретатели неплохо провели время. Они захватили из дому все свои сбережения (один рубль девяносто копеек) и все время питались мороженым. Они сделали несколько кругов по кольцевой линии метро, побывали на станции «ВДНХ» и на станции «Новые Черемушки».

Потом они, в который раз уже, попали на «Площадь Свердлова».

— Тут, Маша, ты понимаешь... мы поняли свою ошибку и поняли, как волнуются, наверно, наши родители, и решили вернуться домой.

Я уж не буду излагать все, что врала сестре Заноза. Я уж лучше расскажу, как было на самом деле. Об этом я узнал лишь год спустя, когда Люсю даже перестали звать Занозой.

Короче говоря, изобретатели почувствовали усталость, почувствовали, что проголодались (на одном мороженом долго не проживешь), и пришли к заключению, что, пожалуй, уже пора возвращаться домой. Они прошли в конец платформы, чтобы сесть в передний вагон, и тут Клюквин обратил внимание на две машины, стоявшие у стены. Обе они были на колесиках, обе они были запрятаны в синие капоты, обе имели ручки, чтобы их удобней было возить. Одна машина была поменьше, а другая — большая, с какой-то невысокой мачтой, на которую был намотан провод. Митя заинтересовался машинами, спросил у Люси, как, по ее мнению, для чего они служат. Люся не смогла ответить на этот вопрос. Недалеко от машин прохаживалась девушка — служащая метро, в светлом кителе и красной фуражке. Клюквин только потом заметил, что у нее лицо сердитое и заплаканное: то ли она поссорилась с кем-то, то ли ей от начальства попало. Он обратился к ней, указывая на машину поменьше:

— Тетенька, скажите, для чего вот эта машина?

— Пылесос, — сказала девушка и отвернулась.

— А вон та, которая побольше?

— Поломойка, — не глядя на Клюквина, ответила девушка в красной фуражке.

Изобретатели оцепенели. Они долго в полном обалдении смотрели друг другу в глаза. Потом Клюквин снова обратился к девушке:

— Тетенька, эта машина для того, чтобы полы мыть?

— Чтобы полы мыть, — ответила девушка.

— Тетенька, а скажите, как эта машина устроена?

— А я почем знаю! — сказала девушка и ушла к середине платформы встречать очередной поезд.

Митя стал на четвереньки и заглянул под машину. Но кузов машины стоял очень низко от пола, поэтому Клюквин ничего не разглядел. Он сунул руку под машину и стал ощупывать ее нутро.

— Ничего не понять... — пропыхтел он. — Вот... вот вроде резинки какой-то... вроде она винтом сделана... А к чему она, не понять.

Пока он елозил по мраморному полу перед машиной, девушка в красной фуражке проводила поезд и подошла к ребятам. Она все еще была чем-то очень расстроена, на ресницах у нее блестели слезы.

— А ну давай отсюда! Чего ты здесь щупаешь? — сказала она плачущим голосом.

Митька поднялся и ушел с Занозой под одну из арок, отделявшую платформу от центрального зала.

— Хочешь узнать, как она сделана? — почти шепотом спросил он.

— Ну? — сказала Заноза.

— Метро когда закрывается?

— Не знаю. Не то в полпервого, не то в час.

— Нам нужно гаечный ключ достать или хотя бы плоскогубцы. Потом снова пойдем в метро и будем скрываться, пока его не закроют. А когда его закроют, ночью подберемся к машине и... там, понимаешь, нужно только несколько гаек отвинтить и снять эту штуку... как она называется... капотом, кажется. Ну, словом, которая весь механизм закрывает. И все узнаем!

Люся была человеком отнюдь не трусливым, но все же и ее взяла оторопь.

— А ты... ты уверен, что нас не поймают?

— Ну и пусть поймают! Лишь бы после того, как мы машину осмотрим. За пылесос нам попадет, за полотер попадет, за то, что убежали из дому, попадет... Чего нам еще бояться?

Заноза в раздумье грызла ноготь на указательном пальце. Митькины слова ей показались очень убедительными. В самом деле: попадет им за многое, и неужели все зря? А вот если они узнают конструкцию поломоечной машины, тогда окажется не зря, что они испортили пылесос, испортили полотер, не зря пропадали в метро, не зря остались в метро на ночь. Люся представила себе, с каким уважением станет относиться к ней после этого Эдик Лазовский. Она перестала грызть ноготь и тихо спросила Клюквина:

— А где ты достанешь гаечный ключ или плоскогубцы? Домой ведь ты не пойдешь!