Плюху показалось, что с тех пор, как он остался в одиночестве, прошел не час, а как минимум два, а то и три. Поэтому, когда он услышал за спиной приглушенный шорох, мигом вскочил и с криком «Что ж ты так долго?!» вынырнул из-за камня. Сначала он ничего не понял. Перед ним под привычным уже багровым небом лежала по-прежнему пустая равнина. Если бы не тренированный глаз разведчика и хорошая зрительная память, он бы, может, и не понял, что каменных валунов стало на один больше. И «лишним» был ближайший из них, лежащий шагах в десяти от Плюха. Да нет, не «лежащий», а вполне себе даже «ползущий». Это медленное, но целеустремленное перемещение как раз и создавало тот шорох, что услышал косморазведчик.

Откровенно говоря, Плюх поначалу растерялся. В его сторону полз каменный валун метра в два с половиной высотой и примерно столько же в обхвате. Конечно, это выглядело весьма непривычно и удивительно, но вот опасно ли? Скорость перемещения камня была столь незначительной, что не возникало и мысли о том, что он может раздавить кого-то, кто сам может двигаться чуть быстрее улитки или черепахи. Поэтому убегать или стрелять по валуну из бластера казалось разведчику смешным. И он остался на месте, решив понаблюдать за «неусидчивым» камнем и посмотреть, что тот будет делать, когда доползет до валуна, за которым сидел до этого Плюх.

И тут до разведчика долетел отчаянный крик:

– Убегай! Прячься за камни! Это «каменелон»!

Плюх обернулся на голос. Со стороны леса, размахивая руками, несся Шершень. Но в полусотне метров он резко остановился, не прекращая при этом истошно орать:

– Беги! Беги, так-на! Он убьет тебя!

Тон голоса сталкера был настолько полон неподдельного ужаса, что возможность глупой шутки косморазведчик сразу отверг. Но и убегать от какой-то медленно ползущей каменюки показалось ему несерьезным. Поэтому он всего лишь попятился и снова зашел за тот самый валун, что служил ему до этого укрытием. Шлем он на всякий случай активировал.

Поскольку каменный «ползун» оказался при этом вне поля его зрения, Плюх не мог видеть непосредственной причины того, что произошло дальше. Зато последствия этого он не только увидел, но и испытал на себе в полной мере.

Сначала ему показалось, что здоровенный булыжник, возле которого он стоял, тоже вдруг «ожил», поскольку затрясся так, словно его бил сильный озноб. Затем валун загудел и с оглушительным треском разлетелся на куски. Один из обломков размером с приличный бочонок ударил прямо в грудь косморазведчика, и он помутившимся от боли сознанием понял, что куда-то летит. К счастью, сознания он не потерял и сумел сгруппироваться, а упав, тут же вскочил на ноги, выставив перед собой готовый к стрельбе бластер.

Грудь нещадно болела – скорее всего, были сломаны несколько ребер. Но бо́льшую часть энергии удара скафандр все-таки погасил, оставшись при этом в целости. Плюх знал, что медицинский модуль проводит сейчас необходимую диагностику и наверняка сделал уже обезболивающую инъекцию. Но ждать, пока пройдет боль, было некогда. Разведчик задал бластеру максимальную мощность и направил его на «ползучий камень», хотя теперь назвать это нечто камнем у Плюха не повернулся бы язык. Что там кричал по этому поводу Шершень? «Каменелон»?.. Знать бы еще, каким образом этот самый «каменелон» разрушил валун!

Ждать косморазведчику пришлось недолго. «Ползун», как про себя называл чудовищное создание Плюх, раскрылся вдруг, как лопнувшая фисташка, обнажив ярко-пурпурное нутро. Раздался короткий треск и в сторону разведчика вылетела молния. Сказались ежедневные многомесячные тренировки в академии – тело двигалось само, без участия разума. Резкий бросок в сторону, кувырок – и Плюх снова был на ногах. Благодаря мгновенно сработавшим светофильтрам, его не ослепило, но в глазах все равно плясали малиновые «зайчики». Чудовищное создание напротив него вновь представляло собой ничем не примечательный каменный валун.

Разведчик понял: стрелять нужно, когда «каменелон» снова раскроется, прямо в его пурпурное нутро. Интуиция подсказывала, что даже максимального уровня мощности может не хватить, чтобы расплавить закрытый «камень». Возможно, хватило бы, имей бластер полный заряд, а так он лишь разрядит его окончательно, превратив в бесполезную игрушку. Но если «ползун» раскроется, то выстрелит тоже, и тогда, потратив время – пусть и доли секунды – на то, чтобы поразить чудовище, он, Плюх, не успеет увернуться от его смертоносной молнии.

Эти мысли пронеслись в голове косморазведчика мгновенно, он не успел еще решить, что предпринять, как вдруг снова закричал Шершень, которого заслоняла теперь от Плюха громада «каменелона»:

– Что с тобой? Плюх! Ты жив?!

– Да! – заорал в ответ разведчик. – Удирай, пока он занят мной!

Напрасно он это сказал. «Ползун», будто поняв смысл сказанного, содрогнулся и стал неожиданно быстро поворачиваться. Плюх успел еще удивиться, что «каменелон» не может раскрыться в любом месте, а в следующее мгновение уже осознал, что сейчас тот раскроется и поразит молнией Шершня. Причем поразит наверняка – сталкеру не за чем было спрятаться, а обычной человеческой реакции не хватит на то, чтобы увернуться.

И тут вновь тело стало действовать будто само, без участия разума. Плюх рванулся вперед, прямо на камень. С разбегу взбежал наверх по его шершавому боку и прыгнул, делая гейнер[6]. Оказавшись в полете головой вниз, лицом к «ползуну», разведчик буквально в метре от себя увидел яркое, похожее на скопище переплетенных малиновых червей, нутро раскрывшего створки каменной раковины чудовища. Бластер Плюх практически сунул внутрь «каменелона».

Дальнейшее он помнил плохо. Перед глазами стояла разрезаемая короткими молниями багровая пелена. Самого его, похоже, куда-то тащили за ноги. И было больно. Очень больно. Везде. Но постепенно боль стала отступать, и разведчику наконец стало понятно, что багровая пелена – это всего лишь небо над Зоной.

– Куда ты меня тащишь? – приподняв голову и увидев тянущего его за ноги сталкера, спросил он.

– В лес, – ответил тот. – Хоронить, так-на. Здесь земля слишком твердая.

– А воронка от шлюпки?

– Чем я ее засыпать буду? – буркнул Шершень и, вдруг нелепо подскочив, выронил ноги Плюха. – Ты что, живой что ли, перекопченная срань?!..

– От срани и слышу, – попытался подняться на ноги разведчик, и ему это, хоть и с трудом, удалось. – А ну, гони сюда мой бластер, мародер! Он тебе все равно бесполезен, только на меня настроен.

– Я ж думал, ты того… – вынул из-за пояса и подал Плюху бластер Шершень.

– Не дождешься, – пристроил на бедро оружие разведчик. – Ну так что – мы теперь в расчете? Ты меня спас, я тебя…

– А спирт?! – возмущенно воздел к небу руки сталкер.

Шершень был так счастлив, что сплясал бы сейчас гопака, будь чуть поменьше зрителей. Но зритель – «несгораемый» Плюх – стоял рядом, и от пляски сталкер воздержался. Но довольной улыбки он сдержать все же не смог. Разумеется, это сразу заметил разведчик.