Застенчивая? Только теперь ей пришло в голову, что она за этой так называемой застенчивостью, как за ширмой, инстинктивно прятала, всеми силами стараясь не показать свое истинное начало. И сейчас в ней загорелось неистовое желание сорвать завесу, взорвать темноту и ослепить все ярким светом. Ей захотелось, чтобы Блейк наконец увидел и ощутил на себе ее подлинную чувственность.

Нет, не выйдет, я же ничего не умею. А потом, как отнесется Блейк к такой разительной перемене? Но он же только что сам призывал стать посмелей…

- Я не застенчивая, - набравшись храбрости, томно возразила она и рукой чувственно провела по его груди… животу.

Он содрогнулся от ее прикосновения и громко вздохнул. Она ощутила, как напряглось его тело.

- Ты… тебе приятно? - нерешительно прошептала она. Юлиана внезапно почувствовала себя глупой, неуклюжей и смешной. Куда исчезла ее уверенность?!

Блейк обнял ее за плечи.

- Боже, ну как же иначе, - вырвалось у него. Он прижал ее руку к груди. - Посмотри, как бьется мое сердце.

Она задержала руку и почувствовала новый прилив возбуждения. Внезапно он резко откинул ее на подушки. Его поцелуи были настолько страстными, что она испугалась, что задохнется. Но… но она в жизни не испытывала большего наслаждения!

- Ты даже не представляешь, что разбудила во мне сейчас, - тяжело дыша, проговорил он и, схватив ее за запястья, придавил к постели, испепеляюще глядя на нее. - Ради всего святого, женщина, да ты просто чудовищная притворщица! Ну, теперь или все, или ничего! Ты понимаешь, о чем я?

Юлиана испуганно широко раскрытыми глазами посмотрела на него. Ее сердце бешено забилось.

- Ты поняла? - встряхнув ее, повторил он.

- Да, - выдохнула она.

- Ну, тогда не держи меня, - предостерег он и, сбросив одеяло, стал неистово осыпать ее жаркими поцелуями, а потом вдруг неожиданно лег на нее…

…И началось… Только теперь Юлиана до конца поняла, насколько неопытна в сексе она и, наоборот, как поистине виртуозен в этом деле ее муж.

Почти сразу, как он подчинил ее волю, она будто бы взлетела на пик невиданных доселе ощущений. Ее состояние можно было сравнить лишь с кайфом наркомана. И это было лишь началом. Он крутил-вертел ею, как куклой, и, словно в забытьи, выплескивал на нее свою, казалось, ненасытную, изголодавшуюся страсть. Не выходя из нее, он менял позы и положения, как бы желая восполнить то, что так долго лежало под запретом.

Даже когда он кончил и они в изнеможении рухнули на постель, Блейк не оставил ее в покое, а, едва касаясь ногтем, теребил ее набухшие соски, не давая угаснуть пламени разгоревшейся в ней страсти…

Уже на рассвете, полностью обессилевшие, но в состоянии необычайного блаженства, они впервые уснули в объятиях друг друга.

Когда Юлиана проснулась, Блейка рядом не было. Она увидела, что лежит нагая поверх одеяла. Картина в стиле декаданса! Волосы разметались по подушке, губы опухли, грудь и бедра были в мелких синяках.

- Мне можно попробовать извиниться? Или ты сразу потребуешь развода?

Юлиана резко подскочила на постели и повернулась в сторону голоса Блейка.

Он сидел голый на подоконнике, спиной к ней, притянув к груди колени.

Юлиана проглотила подступивший к горлу комок.

- Почему… С чего ты взял?

Он медленно повернулся, и их взгляды встретились. В его глазах было столько муки и мольбы, словно он не переспал с собственной женой, а совершил какое-то страшное преступление. Положим, он временами был несколько резок и даже груб и, казалось, стремился за ночь взять все, от чего отказывался все десять предыдущих месяцев. Но она не чувствовала себя жертвой - напротив, едва ощутимая боль лишь еще больше возбуждала ее. Никогда в жизни ей не было так хорошо. При воспоминании об ощущениях прошлой ночи губы ее вдруг стали сухими, и она облизнула их.

Блейк в удивлении уставился на нее.

- Судя по твоей реакции, можно подумать, что тебе понравилось то, что я сделал с тобой ночью?

Юлиана вспыхнула. Конечно, нельзя отрицать, что днем все представляется несколько более прозаичным и менее прекрасным, чем ночью. Но ей не было стыдно. Она жена Блейка и всем сердцем любит его. И нет никакого стыда в том, чем супруги занимаются, лежа в постели. А ночь на то и темна, чтобы скрыть все грехи. Некоторая необузданность порыва Блейка была вызвана тем, что она сама спровоцировала его. А то, чем они занимались раньше, трудно даже назвать сексом. Это была лишь неумелая, неловкая подделка. И сейчас Юлиана совершенно отчетливо понимала это. Видимо, пока ее чувства не пробудили ее плоть, она просто мирилась со всем. Ну а если бы Блейк был не способен на большее, ей пришлось бы найти в себе силы и подавить плотские желания.

- Да, - решительно ответила она. - Я всем довольна. Мы ведь женаты, не так ли?

- Но разве этой ночью не произошло элементарного изнасилования? - глухо отозвался он.

- Я не почувствовала насилия в твоих действиях!

- Нет, так оно и было.

- Правда? - Ее поразило, что он искренне уверен в якобы содеянном и переживает из-за того, чего не совершал. - Но почему ты так думаешь?

Блейк пристально посмотрел на нее.

- И ты меня спрашиваешь? Ты, которая тряслась от страха в первую брачную ночь, которая дрожала всякий раз, когда я лишь слегка заигрывал с тобой в постели, которая даже в эту ночь не желала, чтобы я смотрел на нее! Бога ради, Юлиана! Что ты хочешь мне доказать - что ты в одну ночь вдруг из не в меру стыдливой, целомудренной невинности превратилась в распутную шлюху? Разумеется, я изнасиловал тебя! А если нет, тогда… тогда…

Он замолк и взглянул на нее так, словно видит перед собой призрака.

Боже, испугалась Юлиана. Он все понял. Теперь ему известно, что я влюбилась в него.

Но на самом деле все оказалось еще хуже. Резко взмахнув руками, Блейк соскочил с подоконника и уничтожающе посмотрел на нее. Юлиана сжалась от страха, когда он с убийственным видом приблизился к кровати, как оказалось, за халатом. Надев его, он в ярости с силой затянул пояс. Прошло не больше двух-трех секунд, и на его лице снова появилась непроницаемая, каменная маска.

- В первый момент я подумал, - сказал Блейк, тяжело дыша, - что это мой верный помощничек постарался тебя так развратить за три недели моей отлучки, и решил стереть его в порошок. Но потом понял, что он не мог позволить себе подобные штучки. Стюарт Марджин, конечно, очень честолюбив и способен мечтать об этом - почему бы и нет? Но никогда не осмелится исполнить это свое сокровенное желание. Ему прекрасно известно, как я отплачу ему. То же самое касается остальных моих коллег и приятелей. Значит, остается кто-то из твоих сослуживцев. Юлиана, первое, что ты сделаешь, придя на службу в понедельник утром, - подашь заявление об увольнении. Если тебе не подходит мое требование, я немедленно начинаю бракоразводный процесс.