шла в редакцию, и на меня чуть не налетел мотоциклист — резко свернул, потерял равновесие, его закрутило, он пронёсся буквально в полуметре от меня. Он не погиб, но его увезла скорая. Чем для него всё кончилось, я не знаю. Меня довольно долго трясло. Весь день я была под впечатлением от этого несчастья. К концу дня немного потеплело, и опять пошёл снег. Я шла с работы, проходила мимо кинотеатра, и вдруг мне сильно захотелось отвлечься от своих мыслей, просто посидеть в тепле и полумраке, не важно, какой будет фильм. Взяла билет, до начала оставалось 15 минут. В фойе была выставка молодых художников, я переходила от картины к картине, помню, темы были незамысловатые, ну, как бы ожидаемые что ли. Но одна картина, довольно большая в чёрной рамке меня остановила. Там была изображена площадь какого-то, должно быть, средиземноморского города, солнечный день, карнавал, диковинные наряды, маски, торговцы сладостями, музыканты, пульчинеллы, пьеро, арлекины — пёстрая праздничная толпа. Причудливых очертаний, лёгкие, как бы парящие в воздухе дворцы, широкие лестницы, балюстрады, фонтаны — всё это рождало ощущение безмятежности и нескончаемого счастья. Художник создал очень удачную иллюстрацию к сказке Гофмана «Принцесса Брамбилла». Я подумала: «Вот бы очутиться там, шагнуть через рамку внутрь картины». Воображение моё тут же включилось — и вот я уже среди шумной, яркой толпы брожу беззаботная, выбрасываю ко всем чертям шубу и шапку, пью лёгкое вино, удивляю всех своей одеждой и незнакомой речью. Мне совсем не хочется назад, туда, в кинотеатр, я ухожу с площади, попадаю в лабиринт узеньких улочек, брожу, любуюсь живописными двориками, напрочь забываю про обратную дорогу. Блуждаю счастливой невидимкой в невероятном этом беспечнейшем городе. Но тут настойчивый, нудный звонок возвращает меня в фойе. Очнулась. Пришлось идти в зал. Посмотрела во второй раз «Разные судьбы».

— О, я видел этот фильм, там ещё красивый такой романс «Голова стала белою, что с ней я поделаю…»

— Да-да, мне он тоже нравится. Ну вот, после кино снегопад усилился, была уже ночь, я шла пешком, горели фонари, в тишине медленно и густо падали большие снежинки. Вспомнила своё воображаемое путешествие по улочкам залитого солнцем фантастического города, и тут мне пришло в голову: это так невероятно и волшебно — уйти в понравившуюся картину, жить там, встречать обитающих там людей, не подозревающих, что ты пришелец из других пространств! Каждое мгновение жизни там, в тёплых и ласковых краях, как бы в царстве сновидений, должно быть переполнено счастьем и радостным удивлением. Пути к отступлению отрезаны, и слава богу. Стоп. Стоп-стоп-стоп! А почему не представить себе, будто я только что, допустим, перешагнула рамку и погрузилась в картину неизвестного художника «Зимний вечер в А»! Ну вот же я сейчас иду, горят фонари, падает снег, вокруг меня дома: бедные и богатые, красивые и не очень — разные. Всё так необычно, причудливо и так похоже на сон. Городские пейзажи сменяют друг друга, расступается передо мной содержимое картины. Одна из улиц ведёт меня в мой дом. У меня, оказывается, есть здесь в глубине картины моё жилище — здорово! Я чувствую себя воришкой, тайком проникшим после закрытия в большой магазин. Какие богатства вокруг! Ты, Сева, наверное, не читал «Человека-невидимку»?

— Как это не читал! Потрясающая книга! Мне, между прочим, на день рождения подарили трёхтомник Уэллса.

— Тебе здорово повезло! Так вот, сделав над собой совсем незначительное умственное усилие, я вдруг обнаружила, каким странным, диковинным и завораживающим может стать всё вокруг меня. Помнишь, Гриффин, будучи невидимым, спрятался в огромном универмаге? Вот и у меня вдруг возникло такое же чувство запретной радости. Пусть не по правилам, но мне это удалось — я внутри чьей-то картины. Я здесь живу тайно, ну, зайцем как бы, понимаешь? Только что всё было скучно, буднично и вдруг — р-раз! — как будто в сознании щёлкнул какой-то переключатель — и мне подарена яркая потрясающая жизнь. Внутри картины, в которую я шагнула, живут гениальные изобретатели, писатели, учёные, композиторы, то, что они здесь создали, — это сверкающая гора драгоценностей: музыка, живопись, архитектура, книги, да разве перечислишь всё! И в этом исполинском универмаге после закрытия я хожу, где хочу, и пользуюсь, чем хочу, всё здесь моё: науки, культура, горы, океаны, храмы, подземелья, библиотеки — всё моё! Внезапно дошло до меня, какими богатствами я обладаю. Это произошло с яркостью и мгновенностью молнии: из унылой серой труженицы я вдруг превратилась в очарованную странницу. Передать всё словами я не могу, не получается. Но я не забываю про этот открывшийся мне приём, про этот фокус с собственным сознанием. Я почти не утрачиваю этого необычного состояния, не знаю даже, хорошо ли это или, может быть, отдаёт какой-нибудь душевной болезнью, сумасшествием?

— Майя, вы совсем не сумасшедшая, вам надо писать книги, вы так хорошо рассказываете!

— Да нет же! Плохо я, путано всё выразила, не так, как собиралась. Яичница у меня получается лучше.

— О да! То есть, тьфу! Я хотел сказать, яичница у вас тоже была классная.

— Послушай, а ведь если быть последовательной, то для меня ты, Сева, один из обитателей картины, здешний житель, моё приятное открытие. Твоё мнение о моей яичнице для меня весьма и весьма ценно!

Я решил подхватить игру:

— Нет, не так! Я тоже совсем недавно шагнул в рамку, я здесь тоже заморский гость, мы оба случайные очарованные невидимки, заблудившиеся в этой картине. Вот кот Август — наверное, здешний обитатель.

Кот услышал своё имя, открыл глаза, мурлыкнул и лениво перебрался к хозяйке на колени.

— Сева, не послушать ли нам музыку? Интересно, какую нам тут насочиняли здешние гении? Выбери что-нибудь сам, мне не хочется стряхивать кота.

Я был не прочь поставить сразу все пластинки. Всё мне нравилось и всё хотелось слушать.

— Здешние гении, ужас, сколько насочиняли, даже не знаю, какую пластинку поставить.

— Хорошо, возьми наугад, посмотрим, что нам выпадет.

Почему-то я почувствовал волнение, как будто от выбора пластинки в моей судьбе зависело что-то важное. Приподнял стопку, запустил руку, вытащилась венгерская песня «Журавли» в исполнении Зары Долухановой.

— Нет, только не эту! — неожиданно резко сказала Майя, потом, смутившись, добавила:

— Очень хорошая песня, но лучше давай попытаем счастья ещё раз.

Во второй же раз выпало нам послушать гавайскую гитару. Звуки были протяжные, сладкие, плавающие, невыразимые — наверное, такую музыку слушают в раю, да и то не каждый день, а по праздникам. И притом, не все, а только лучшие из лучших. Что за везенье!