за чай, не дожидаясь меня, однако взгляд его, внимательный и цепкий, в противовес лениво расслабленной позе, то и дело будто бы случайно скользил по моему лицу, выискивая подходящий для беседы момент. Признаться, мне было несколько неловко, пользуясь его гостеприимством, держать друга в неведении, и все же, обдумывая это ночью, я все никак не мог подобрать подходящих слов.

— Джон...

— Реджинальд...

Мы оба сконфуженно замолчали, уступая первенство друг другу. Непринужденно рассмеявшись, виконт продолжил:

— Джон, я вижу по вашему лицу, что вы пребываете в мучительных раздумьях, и могу предположить, что отчасти являюсь их причиной. Я прав?

Хваленая проницательность Кроуфорда снова пришла мне на помощь. Не выпуская чашки из рук, будто она могла помочь мне разобраться в собственных мыслях, я признался:

— Правы. Не стану скрывать, я хотел бы и в дальнейшем хранить молчание, однако едва ли это возможно, учитывая обстоятельства.

Виконт не торопил меня, воздавая должное отлично заваренному чаю и ароматным коричным булочкам, и я был сердечно благодарен ему за это. Мой собственный чай давно остыл, а к сладкому я и вовсе не притронулся. С каждым днем мой аппетит все слабел и слабел.

— Что ж, видимо, больше нет смысла хранить мои тайны от вас, — наконец, вымолвил я.

Та же история, рассказанная неоднократно, как правило с каждым повторением теряет изрядную долю своей первоначальной притягательности. В моем случае, стоило бы предположить, что на сей раз произнесенные слова не отзовутся в сердце все той же тянущей болью, однако, заканчивая свое скорбное повествование, я убедился, что это не так. Невыплаканные слезы скапливались где-то в горле, мешая говорить и будто бы приглушая мой голос, и без того уныло тихий и невыразительный.

— Этот адрес все, что у меня есть, — подвел я итог, с сожалением отставляя остывший чай в сторону. Жаль, глоток горячего мне бы сейчас отнюдь не помешал. — Уверен, что наше знакомство с мадемуазель Камелией ни в коем разе не является случайностью. Я отдаю себе отчет в том, что вы в праве указать мне на дверь после всего услышанного, можете усомниться в моем рассудке или назвать лжецом и выдумщиком. Но я не придумал ничего, все это было на самом деле.

Кроуфорд уже успел раскурить трубку со столь любимым им вишневым табаком. Лицо виконта не выражало ни одной из эмоций, что я ожидал на нем увидеть — ни отрицания, ни неверия, ни ужаса, и я с удивлением отметил, что это молчание ранит меня куда сильнее, чем открытая насмешка.

— Вам нечего мне сказать? — пальцы мои сцепились в замок, и стоило определенных усилий скрыть дрожь, охватившую меня в ожидании приговора.

— Отчего же, — Реджинальд качнул головой, и легкая улыбка, наконец, тронула его губы. — Но ведь вам же не нужна моя жалость? Уверен, ее вы получили сполна. Поверьте, я знаю взгляд человека, которому она становится ненавистна. И знаю, какая за этим таится боль.

Наши взгляды пересеклись, но слова не понадобились. Не уверен, что сумел бы описать облегчение и радость, что охватили меня тогда, будто бы я все это время нес на себе тяжелый мешок со своим прошлым, и вот добрался до места, где смог, хоть и не надолго, присесть и сбросить надоевший груз к ногам.

— Вижу, вы собираетесь меня благодарить, — усмехнулся виконт и замахал руками. — Право, оно того не стоит. Как только мы добьемся ответов у мадемуазель Камелии, тогда и вернемся к этой теме.

К счастью моему, долго откладывать не пришлось, и уже к вечеру того же дня вышколенный лакей, постучавшийся в наши двери, отдал дворецкому запечатанный сургучом конверт с оттиском стилизованного цветка камелии. Не стоило и голову ломать, чтобы определить отправителя сего анонимного послания, благо все было ясно и так. С жадным любопытством мы оба приникли к надушенному листку бумаги с изящной вязью букв, увы для меня, совершенно точно складывающихся во французские слова.

Я ждал, когда Кроуфорд переведет мне их, ибо опасался от возбуждения, захлестнувшего меня, перепутать значения. И точно назло моим натянутым нервам, он молчал, бегая глазами по ровным строчкам.

— Хм, — наконец, многозначительно хмыкнул он, складывая листок и вручая его мне. — Надеюсь, вы закончили завтракать, Джон? Мы срочно едем в гости к мадемуазель Камелии.

Легко представить себе, насколько меня воодушевила эта новость. Не чувствуя под собой ног, полетел я наверх, в комнату, которую уже почти привык называть своей, быстро переоделся для визита, путаясь в пальцах и едва не отрывая норовистые пуговицы. Реджинальд же всегда был безупречно изящен, так что экипаж ждал только меня, и вот возница прищелкнул кнутом, кони фыркнули и пошли вперед, покатив карету по вычищенной от снега брусчатке.

Не стану вдаваться в подробности моих тогдашних мыслей, мечущихся и беспорядочных. Скажу лишь, что мадемуазель Камелия встретила нас не слишком радушно, но по бледному уставшему лицу несложно было сделать вывод о бессонной ночи, проведенной ею. Служанка оставила нас втроем, подчиняясь жесту хозяйки.

— Итак, господа, — она кивком поприветствовала нас обоих и сразу перешла к делу, что для женщины, согласитесь, довольно редкое явление. — Благодарю за помощь, мне вчера было немного... не по себе. Опережая вежливые вопросы — да, со мной уже все хорошо.

— Однако, мадемуазель, вы выглядите больной, — нахмурился Реджинальд и переглянулся со мной. — Мой друг врач, он не мог бы вам помочь?

Камелия приняла вопрос с равнодушием каменной статуи, точнее будет сказать, каменного цветка, который при красоте своей, увы, не источает аромата.

— Не стоит того. Едва ли у вашего друга есть лекарство от нечистой совести.

После сего неоднозначного высказывания, я решился вступить в беседу:

— Вы полагаете, оно вам необходимо? Я знаю одно средство, — улыбнулся успокаивающе, как делал на приеме у больных детей. — Чистосердечное признание. Можете быть уверены, мадемуазель, мы с виконтом Кроуфордом никогда не предадим огласке секреты дамы.

— Какими бы мерзкими они ни были?

Ее резкий выпад поставил меня в тупик. Право, кроме несвежего цвета лица ночь без сна подарила девушке еще и нервное расстройство. Я бы посоветовал ей лавандовые капли. У каждой нервной девицы обязательно должны быть такие.

На выручку мне снова пришел