Вот передо мной мальчишка, последняя надежда уничтоженной малой ветви, но... какие у него шансы пережить второй каскад пробуждения наследственной памяти? Никаких. На что надеялась его мать? Чем думала? Не мозгами так уж точно.

    Я до сих пор не могла сложить мозаику. Если месть, то исполнена она не до конца: мальчишка и его мать, – прямые потомки!– живы, хоть и в изгнании. Если из любви к искусству, то отдаёт изрядным безумием. Конечно, второе вовсе не исключает первого, но способен ли безумец на тщательный и продуманный до мелочей расчёт подобного плана? Если же ничего личного, просто бизнес – выгодополучателей получилось слишком много. Кому досталась Главная Вишенка с торта?

    Наверное, я об этом никогда не узнаю.

    Кит взял у Ляськи горячую кружку. Кивнул ей, благодаря. Но мне не сказал ни жеста. Я и не ждала. Похоже, жить мальчишке осталось не так уж и много. Я попыталась было 'взять прогноз' , дело привычное, вколоченное ещё в медицинском колледже, но картинка плыла , не давая чётких образов. Так иногда бывает. Самые сложные пациенты – те, чьё будущее невозможно ощутить. Выживет? Не выживет? Гадай, как врачи традиционной медицины...

    Как бы мать пацана предупредить... Если она не дура и не из тех, кому в Оллирейне рожать категорически запрещено, должна понять.

    Но...

    Поверит ли мне дочь Шаттирема ак– лидана?

Геспин, полигон Альфа, локальное пространство Геспин, Земная Федерация, 28 лет назад

    'Ич! Ни! Сан! Си! Го! Року!'

    До седьмого пота, до дрожи в коленях, до темноты в глазах. Голос Ванессы, отсчитывающий ритм, долбит в голову, отражаясь гулким эхом от стен тренировочного зала.

    Капитан Великова как на параде. Безупречна. Показывает и работает вместе с нами, но только все мы – загнанные животные, языки на плечо, с языков слюна... А Ванесса – бодренькая и веселая, словно после ионного душа. Еще у капитана Великовой в холёной ухоженной (когда успевает только?) ручке хлыст электрошокера. Тот самый инструмент имени академика Павлова. Получишь по хребту разок, больше не захочешь.

    – Ламберт! Что вихляешься, как варёная сопля в сливе унитаза? Жёстче руку! Резче движение...

    Свист, удар, успеваю увернуться, но в обратном движении хлыст протягивает по руке... рука немеет, стиснуть зубы и молчать, молчать, молчать... и не просто молчать, а продолжать тренировку, иначе хуже будет... знаем, плавали уже...

    – Сэйдза, – отмашка рукой.

    Садимся на пятки, упирая кулаки в бёдра.

    – Ламберт, – командует Ванесса. – Иди сюда, бестолочь. Всем смотреть! А ты давай... мае– гери в голову. Да не бойся, не убью!

    По залу прокатываются сдержанные смешки. Ванесса зыркает глазом, смешки затихают. На моё место никому не охота.

    Прямой удар в голову. Я колебалась меньше секунды: этот приём уже был отработан, сомнений не вызывал.

    – Ич– ни– сан!

    Пол выдернуло из– под ног. С огромным изумлением я поняла, что лечу наземь и ничего с этим сделать не могу. Так и грянулась затылком, звёзды в глазах, звёзды в ресницах от брызнувших слёз... боль. И – Ванесса Великова смотрит сверху вниз, всего в шаге от меня. В одном шаге от меня стоит смерть, и на том заканчивается Вселенная. На кончике электрохлыста, хищно подрагивающем у моего горла.

    Мне отчаянно, до дрожи в пальцах, хочется стать когда– нибудь такой же, как она. Хотя бы вполовину такой!

    – Всё, Ламберт, – ласково объясняет Ванесса. – Тебя нет. А у твоей тушки страстное свидание с патологоанатом. Вот чему я вас учу! Чтобы движение вошло в подкорку, повисло на рефлексе, чтобы в настоящем бою о нём даже не задумываться. Да тьфу, в бою! Чтобы на первой же психодинамической тренировке вы в руках– ногах не запутались! Чтобы не испортили мне процент невосполнимых потерь после первого круга, он в моих группах самый низкий, чтобы вы знали. Работать надо. Пахать! Ламберт, к тебе в первую голову относится. Ты у нас пока главный кандидат в покойники. Встать! Упасть на кулачки, отжаться. Сто раз. Продолжаем. Ич! Ни!

    Упасть– отжаться... Проще сдохнуть. Раз... Два, три... десять...

    Капитан Великова продолжает дрючить группу.

    – Хмельнёва, ногу смени! Разина, резче руку, резче. Шевелитесь, черепахи, живей, – свист, удар, тихий (громко только посмей!) вздох. – Патока, что ты делаешь, тыква пустоголовая? Сколько раз объяснять... Упала– отжалась...

    Пятьдесят девять... Не могу больше! Сейчас лягу носом в пол... шестьдесят... вот прямо сейчас! Рядом сопит Ирина Патока, она отжимания любит не больше, чем я. Шестьдесят три... не могу... больше...

    Зрение обостряется вдруг до контрастной чёткости. Неконтролируемый приход паранормальной энергии... я ещё не научилась с ним справляться. Диагностика гонит перед внутренним взором прогноз на будущее для всех в зале.

    Труп... труп... труп... труп... Алеся Хмельнёва – запрокинутое к небу лицо, рукоять ножа из глазницы. Славяна Разина – застывший, чуть удивлённый взгляд, тело смято в кровавый ком. Ещё двое, из совсем новеньких, даже имён их ещё толком не знаю... А Ирина Патока...

   – Очнулась?

    Я вскидываюсь в холодном поту. Голова болит... Ванесса сидит рядом со мной на корточках, а больше в зале никого нет, ещё успеваю удивиться – почему...

    – Что с тобой, Ламберт? Ты больна?

    – Нет... нет... я просто...

    Ванеса ждёт ответа. От неё не отлепечешься невразумительным мычанием. Но я не знала, как объяснить!

    – Странная ты какая– то, Ламберт. Ты вообще кто? Психокинетик? Но у тебя значок паранормы почему– то не красный, а сиреневый...

    – Целитель, – отвечаю нехотя, встаю, – ноги предательски подрагивают в коленках.

    – Целите– ель! Ёж твою клёш!– ругается Великова. – Ты спятила, Ламберт?!

    – Угу, – киваю, потирая больной затылок.

    Перед моим носом внезапно возникает ванессин кулак, еле успеваю отдёрнуть голову. Ещё немного, и расквасила бы мне нос!

    – Как отвечаешь старшему по званию?!

    – Так точно!– я вытягиваюсь по стойке 'смирно'. – Я спятила, госпожа капитан!

    – Вольно, – бросает Ванесса. – Подробнее. Как спятила, когда, почему.

    – Проходила интернатуру в Клинике– Девять на пересадочной станции у верфей Менлиссари, это локаль Ратеене. Потом туда Ми– Скайон лантарг пришёл со своей синтагмой... У него и спятила. Без наркоза душу вынули, госпожа капитан! Я должна... на фронт...

    – Медцентр – это тоже фронт, Ламберт, – сказала Ванесса. – Об этом не думала?

    – Не мой это фронт, госпожа капитан. Теперь – не мой!