там послушает мерзкую элию, обвиняющую благородного господина в столь жестоких преступлениях? И дело даже не в его высоком статусе. Если бы человек без определенного места жительства обобрал меня на улице, местные органы правопорядка встали бы на его сторону, а меня словесно облили бы грязью и выпроводили, дабы не мешала им вершить правосудие. Правосудие, которого нет. В Скардии все существа были равны пред богами, но здесь… здесь прославляют Троицу, которая не создавала нас. Мы… мусор. Всего лишь мусор, который не имеет права голоса. Именно поэтому вы, господин Даггер — моя последняя надежда, — взяла она меня за руки, беззащитная и нагая. — Кто же, если не вы?..

— Вот… падаль.

Я смотрел на нее, а она — на меня. Мы молчали. Но сейчас ее эмоции и непоказная искренность что-то во мне пошатнули. Снова всколыхнули инстинкты юстициара, заиграли на струнах моей совести.

Если бы все догадки Сары подтвердились лично, сомнений бы у меня не осталось. Человек, жестоко играющий жизнями других, заслуживает справедливого суда.

Да, сейчас я не в той форме, что прежде. Мои клинки не совершенны, а спину не прикрывает братия ордена. Но ведь когда-то всё начиналось ровно так же! Фундамент «Юстициус» строился годами, и именно я закладывал его основание.

— Ты можешь затаиться где-нибудь в городе? — предложил девушке, кивнув в сторону валяющегося на полу платья. — Знакомые, гостиница, ночлежка… что угодно.

— Нет, — глухо отозвалась она, натягивая одежду и морщась, задевая следы насилия. — Как я уже говорила, сбежать я пыталась, но он всегда находил меня. Так, словно на мне закреплен какой-то жучок или что-то вроде того.

— Жучок? — не понял я.

— Устройство слежения, но по моему следу он отправляет не сразу, а с задержкой в несколько часов. Как будто каждый мой побег — это повод по совести наказать меня за содеянное. Ему нравится, когда я убегаю. Он только этого и ждет. Как будто… охотится.

— Редкий аристократ не получит удовольствия от охоты, — припомнил я слова одного барона. Любителя увешивать свой кабинет не мордами, а задницами животных. Тот еще извращенец.

— Одно дело — охота на зверей ради пропитания и трофеев, но это…

— … это — преступление, которое заслуживает наказания, — завершил за нее. — При условии, что всё обстоит так, как ты говоришь.

Девушка присела на краешек бетонного выступа и, ссутулившись, обхватила голову руками. Запустила тонкие пальцы в волосы.

— Сара?

Она подняла на меня глаза.

— Я беру твой заказ.

Слезы снова покатились по ее щекам.

— Сумму вознаграждения обсудим позже. Сейчас мне необходимо знать несколько вещей. В первую очередь — его полное имя. Домашний и рабочий адреса, распорядок дня, план дома, количество охраны…

В далеком прошлом добычей информации занимались ищейки ордена. Самые ловкие, хитрые и пытливые люди, которых я знаю. Далее действовали исполнители приговора, в числе которых был и я. Основываясь на предоставленных ищейками сведениях, мы завершали начатое.

Подобная схема служила нам верой и правдой в крупных городах королевства, однако после основательной чистки члены «Юстициус» не брезговали одиночной работой в более глухих местах в лице как ищейки, так и исполнителя.

Я был любителем вершить правосудие самостоятельно, либо в компании учеников. В данных же условиях организовать такое мне было не под силу, и виной всему — ограниченность моих познаний о здешнем народе и городе в целом.

— Конечно! — быстро воодушевилась элия, и принялась выкладывать всю подноготную своего господина, как на духу. Торопилась, проглатывала окончания слов, едва не забывала дышать.

Слушал ее внимательно и сосредоточенно, облокотившись на дверной проем и скрестив руки на груди.

Когда она закончила, то шумно выдохнула и улыбнулась.

— Хорошо, — кивнул. — Этого достаточно. А сейчас тебе лучше вернуться к нему, как бы ужасно это ни звучало. Я не в том состоянии, чтобы защитить тебя, Сара, если что-то пойдет не так. Скверно, но факт.

— Я терпела раньше, смогу выдержать и сейчас, — с грустью произнесла девушка, отведя взгляд. — Одна ваша готовность помочь придаст мне сил. Мы… мы заставим заплатить его за всё содеянное. Вместе. Спасибо… господин Даггер.

И проскальзывала в ее глазах некоторая… обреченность, что ли? Наверное, из-за того, что в этот раз я не мог дать ей гарантии. Гарантии, что ее заказ определенно будет выполнен.

— Веди себя так же, как обычно, — предупредил блондинку, когда она, направившись к выходу, поравнялась со мной. — Больше тебе нет нужды что-либо разнюхивать. Я дам знать, когда мы встретимся для выплаты вознаграждения. И… удачи.

— Удачи и вам, господин Даггер. Я буду за вас молиться.

— Не надо… — процедил сквозь зубы, и Сара вновь замерла, — … молиться. Обойдусь как-нибудь без этого.

— Хорошо.

Я не оборачивался. За спиной раздались ее тихие шаги, отдающиеся эхом в недостроенном здании кинотеатра. После того, как руины погрузились в тишину, я выждал еще минут десять, прежде чем вышел на улицу.

Было прохладно. Ну куда она в таком легком платье?..

* * *

Полицейский участок №2 города Москвы…

Той же ночью…

Младший лейтенант следственного отдела, Диана Жданова, сидя за столом и подперев щеку рукой, с отрешенным видом наблюдала за тем, как емкость кофеварки медленно наполняется. Капля за каплей. Возможно, второй двойной эспрессо за смену — это слишком, но после перебранок с начальством хотелось принять на душу чего покрепче.

Емкость даже не успела заполниться, когда на пороге столовой возник Петр Тарковский. Шустро сократив расстояние между порогом и подчиненной, он презрительно скривил губы и бросил на стол три тощие папки.

— Это что? — гневно раздувая ноздри, осведомился мужчина.

— Дела, — ответила ему Диана, не поворачивая голову. Она лениво крутила пальцем прядь волос, выбившуюся из длинной темно-русой косы.

— Я вижу, что дела! — гаркнул тот. — Какого хрена закрытые дела лежат на моем столе⁈

— Не знаю, — деланно удивилась та. — Наверное, потому что по факту они не закрыты.

Как только последняя капля сорвалась с фильтра кофеварки, младший лейтенант подняла на капитана голубые глаза с пролегшими под ними темными кругами. Похлопала пушистыми ресницами.

— Дела… закрыты, — стараясь сохранять оставшееся у него в запасе терпение, прошипел Тарковский.

— Только если учитывать, что посадили вы не тех.

— Ты забываешься, Жданова.

— Всего лишь стараюсь служить закону по совести, а не только ради